ПИСЬМО ИНСТРУКТОРА НАРЫМСКОГО
ОКРУЖКОМА ВКП(б) ВЕЛИЧКО
В ПАРТИЙНЫЕ ОРГАНЫ О ПОЛОЖЕНИИ
НА ОСТРОВЕ НАЗИНО 48
3-22 августа 1933 г.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОЕ*
Иосифу Виссарионовичу Сталину,
Роберту Индриковичу Эйхе и секретарю
Нарымского окружкома ВКП(б) К.ИЛевиц
in
29 и 30 апреля этого года из Москвы и Ленинграда
были отправлены на трудовое поселение два эшелона
деклассированных элементов. Эти эшелоны, подбирая по пути
следования подобный же контингент, прибыли в г.Томск, а
затем на баржах в Нарымский округ.
18 мая первый и 26 мая второй эшелоны, состоя из
трех барж, были высажены на р. Оби у устья р.Назина на
острове Назино против остяцко-русского поселка и пристани
этого же названия (Александровский район, северная окраина
Нарымского округа).
Первый эшелон составлял 5070 человек, второй — 1044
[чел.]. Всего 6114 человек. В пути, особенно в баржах, люди
находились в крайне тяжелом состоянии: скверное питание,
скученность, недостаток воздуха, массовая расправа наиболее
отъявленной части над наиболее слабой (несмотря на сильный
конвой). В результате, помимо всего прочего, высокая
смертность, например, в первом эшелоне она достигла
35-40 чел. в день.
Показателен в данном случае такой факт. Первый эшелон
пристал к острову в прекрасный солнечный день. Было очень
тепло. В первую очередь на берег были вынесены до 40
трупов, и потому, что было очень тепло, а люди не видели
солнца, могильщикам было разрешено отдохнуть, а затем
приступать к своей работе. Пока могильщики отдыхали,
мертвецы начали оживать. Они стонали, звали о помощи и
некоторые из них поползли по песку к людям. Так, из этих
трупов ожили и стали на ноги 8 чел.
Жизнь в баржах оказалась роскошью, а пережитые там
трудности сущими пустяками по сравнению с тем, что
постигло эти оба эшелона на острове Назино (здесь должна
была произойти разбивка людей по группам для расселения
поселками в верховьях р.Назиной). Сам остров оказался
совершенно девственным, без каких [бы] то ни было построек.
Люди были высажены в том виде, в каком они были взяты
в городах и на вокзалах: в весенней одежде, без постельных
принадлежностей, очень многие босые.
При этом на острове не оказалось никаких инструментов,
ни крошки продовольствия, весь хлеб вышел и в баржах,
поблизости также продовольствия не оказалось. А все
медикаменты, предназначенные для обслуживания эшелонов и
следовавшие вместе с эшелонами, были отобраны еще в г.Томске.
Такое положение смутило многих товарищей,
сопровождавших первый эшелон [в] 5070 чел. (Дело в том, что еще
в баржах многие из-за недостатка хлеба голодали). Однако
эти сомнения комендантом Александровско-Ваховской
участковой комендатуры Цыпковым* были разрешены так:
"Выпускай... Пусть пасутся".
Жизнь на острове началась. На второй день прибытия
первого эшелона 19 мая выпал снег, поднялся ветер, а
затем мороз. Голодные, истощенные люди без кровли, не
имея никаких инструментов и в главной своей массе трудовых
навыков и тем более навыков организованной борьбы с
трудностями, очутились в безвыходном положении.
Обледеневшие, они были способны только жечь костры, сидеть,
лежать, спать у огня. Трудно сказать, была ли возможность
делать что-либо другое, потому что трое суток никому
никакого продовольствия не выдавалось. По острову пошли
пожары, дым.
Люди начали умирать. Они заживо сгорали у костров во
время сна, умирали от истощения и холода, от ожогов и
сырости, которая окружала людей. Так трудно переносился
холод, что один из трудпереселенцев залез в горящее дупло
и погиб там на глазах людей, которые не могли помочь
ему, не было ни лестниц, ни топоров.
В первые сутки после солнечного дня бригада могильщиков
смогла закопать только 295 трупов, неубранных оставив на
второй день. Новый день дал новую смертность и т.д.
Сразу же после снега и мороза начались дожди и
холодные ветра, но люди все еще оставались без питания.
И только на четвертый или пятый день прибыла на остров
ржаная мука, которую и начали раздавать трудпоселенцам
по несколько сот грамм.
Получив муку, люди бежали к воде и в шапках, портянках,
пиджаках и штанах разводили болтушку и ели ее. При этом
огромная часть их просто съедала муку (так как она была
в порошке), падала и задыхалась, умирая от удушья.
Всю свою жизнь на острове (от 10 до 30 суток)
трудпоселенцы получали муку, не имея никакой посуды.
Наиболее устойчивая часть пекла в костре лепешки. Кипятка
не было. Кровом оставался тот же костер. Такое питание
не выправило положения. Вскоре началось изредка, а затем
в угрожающих размерах людоедство. Сначала в отдаленных
углах острова, а затем где подвертывался случай. Людоеды
стрелялись конвоем, уничтожались самими поселенцами.
Однако наряду с этим, извест[ная] часть жила сносно, хотя
и не имела, как и все, жиров, а одну муку. Такое положение
объяснялось методами организации всех этих людей. На
острове был комендант (Шихалев), стрелки ВОХР и
медработники и, конечно, каптенармусы . Наряду с людоедством,
комендатурой острова были зарыты в землю тысячи
килограммов муки, т[ак] к[ак] она находилась под открытым небом
и испортилась от дождей. Даже та мука, которая выдавалась
трудпоселенцам, попадала не всем. Ее получали так
называемые бригадиры, т.е. отъявленные преступники. Они
получали мешки муки на "бригаду" и уносили их в лес, а
бригада оставалась без пищи. Неспособность или нежелание
организовать обслуживание людей дошло до того, что когда
впервые привезли на остров муку, ее хотели раздавать
пятитысячной массе в порядке индивидуальном, живой
очередью. Произошло неизбежное: люди сгрудились у муки, и
по ним была произведена беспорядочная стрельба. При этом
было меньше жертв от ружейного огня, чем затоптано, смято,
вдавлено в грязь.
Надо полагать, комендатура острова и ее военные работ-
ники,во-первых, мало понимали свои задачи по отношению
[к] люд[ям], которые были под их началом, и, во-вторых,
растерялись от разразившейся катастрофы. Иначе и нельзя
расценить систему избиений палками, особенно прикладами
винтовок, и индивидуальные расстрелы трудпоселенцев.
Приведу один пример расстрела, потому что он ярко характеризует
попытки организовать людей.
Один трудпоселенец попытался два раза получить муку
(мука выдвалась кружками, чайными чашками), был уличен.
"Становись вон там", — скомандовал стрелок Ходов. Тот
стал на указанное место, в сторонке. Ходов выстрелил и
убил наповал (он убил многих, но сейчас рассчитан по
личной просьбе).
Такие методы руководства и воспитания явились очень
серьезной поддержкой начавшемуся с первых же дней жизни
на острове распаду какой бы то ни было человеческой
организации.
Если людоедство явилось наиболее острым показателем
этого распада, то массовые его формы выразились в другом:
образовались мародерские банды и шайки, по существу
царившие на острове. Даже врачи боялись выходить из
своих палаток. Банды терроризировали людей еще в баржах,
отбирая у трудпоселенцев хлеб, одежду, избивая и убивая
людей. Здесь же на острове открылась настоящая охота и
в первую очередь за людьми, у которых были деньги или
золотые зубы и коронки. Владелец их исчезал очень быстро,
а затем могильщики стали зарывать людей с развороченными
ртами. Мародерство захватило и некоторых стрелков, за хлеб
и махорку скупавших золото, платье и др. По острову
установились цены: новое пальто — 0,5 булки или пачка
махорки. 1 пачка махорки — 300 рублей, два золотых зуба
или четыре коронки или два золотых.
Моментами, стимулирующими эту сторону и
усиливающими смертность, явилось отсутствие какого бы то ни было
физического производительного труда. За все время
пребывания на острове трудпоселенцы ничего не делали, тот, кто
не двигался или мало делал движений, умирал.
В такую обстановку попал и второй эшелон, быстро
воспринявший порядки острова.
В конце мая (25-27) началась отправка людей на т[ак]
называемые] участки, т.е. места, отведенные под поселки.
III
Участки были расположены по р.Назино за 200
километров от устья, поднимались на лодках. Участки оказались
в глухой необитаемой тайге, также без каких бы то ни было
подготовительных мероприятий. Здесь впервые начали
выпекать хлеб в наспех сооруженной одной пекарне на все
пять участков. Продолжалось то же ничегонеделание, как и
на острове. Тот же костер, все то же, за исключением муки.
Истощение людей шло своим порядком. Достаточно привести
такой факт. На пятый участок с острова пришла лодка в
количестве 78 чел. Из них оказались живыми только 12.
Смертность продолжалась.
Участки были признаны непригодными, и весь состав
людей стал перемещаться на новые участки, вниз по этой
же реке, ближе к устью.
Бегство, начавшееся еще на острове (но там было трудно:
ширина Оби, шел еще лед) здесь приняло массовые размеры.
В ход пошли различные провокации. Важнейшие из них
две:
— решено истребить 200 000 (или 20 000)
деклассированного элемента (добавляли: так как нет войны)*,
— в 70 километрах (или в 40 километрах) — железная
дорога.
Последняя провокация "подтверждалась" тем, что на
одном из участков в ясные зори слышалась отдаленная
гармонь, крик петуха и звуки, подобные гудку. Это был
крохотный поселок, от которого участки отделяло
непроходимое болото. Люди, не зная, где они, бежали в тайгу,
плыли на плотах, погибали там или возвращались обратно.
IV
После расселения на новых участках приступили к
строительству полуземляных бараков, вошебоек и бань только
во второй половине июля. Здесь еще были остатки людоедства
и на одном из участков (№ 1) закапывались в землю
испорченные мука и печ[еный] хлеб, портилось пшено на
другом (участке № 3).
Жизнь начала входить в свое русло: появился труд, однако
расстройство организмов оказалось настолько большим, что
люди, съедая по 750-800-900-1000 граммов (паек) хлеба,
продолжали заболевать, умирать, есть мох, листья, траву и пр.
Наряду с присылкой сюда прекрасных коммунистов,
взявшихся за дело как следует, оставались комендантами и
стрелками разложившиеся элементы, творившие над трудпо-
селенцами суд и расправу: избиения, узурпаторство, убийства
людей — бездушные в отношениях к ним, мат и произвол
— нередкие явления. Такие факты:
Коменданты Власенко и Понасенко* избивали трудпосе-
ленцев. Стрелок Головачев за похищение одной рыбины в
пути следования лодки избил трудпоселенца и приказал ему
умыться. Когда это было выполнено, приказал прыгнуть с
лодки. Трудпоселенец прыгнул и утонул.
Комендант Асямов, живя с женщинами-трудпоселенц[ами],
на днях изранил дробью одного трудпоселенца, удившего
рыбу, и скрыл этот факт от проезжающего по участкам
командования.
Комендант Сулейманов, кроме того, что избивал людей,
при выдаче труд поселенцам сахара поедал его (на глазах у
всех) в невероятно больших количествах и теперь, по его
собственному заявлению, потерял всякий вкус. Помимо этого,
он брал гребцов-трудпоселенцев и катался на лодке...
Будь люди поворотливее, смертность можно было
сократить до минимума, т[ак] к[ак] она происходила главным
образом от поноса, однако, несмотря на строжайшие приказы
командования, сухари больным не выдавались, тогда как
сухарь спас бы сотни людей, потому что отсутствовали всякие
медикаменты, ощущалась острая потребность [в] вяжущих
(против поноса) средствах. При этом огромный запас галет
лежал в палатках и базах, т[ак] к[ак] не было указания, могут
или нет пользоваться этими галетами больные. Такая история
случилась и с сушеной картошкой, и с листовым железом,
тогда как наступили осенние холода, а больные лежали в
палатках, а затем в бараках без окон и дверей. Можно
привести факты прямой провокации: несмотря на то, что
поселки [находились] в тайге, больные лежали на земле, а
та часть, которая помещалась на нарах из палок, лежала на
мху, в котором немедленно заводились черви.
В результате всего из 6100 чел., выбывших из Томска,
и плюс к ним 500-600-700 чел. (точно установить не
удалось), переброшенных на Назинские участки из других
комендатур, на 20 августа осталось 2200 чел.
Все это, особенно остров, осталось неизгладимой метой
у всех трудпоселенцев, даже у отъявленного рецидива,
видевшего виды на своем веку. Остров прозван Островом
Смерти, или "Смерть-Остров" (реже — остров людоедов).
И местное население усвоило это название, а слух о том,
что было на острове, пошел далеко вниз и вверх по рекам.
Трудпоселенцы сложили об острове свои песни. Приведу
несколько отрывочных мест:
1. Трудно нам, братцы, в Нарыме,
Трудно нам здесь умирать,
Как пришлося на Острове Смерти
Людоедов нам всем увидать.
(Из песни "На Острове Смерти")
2. Боженька, боженька миленький,
Дай мне ножки до весны.
(Дело в том, что у людей страшно опухали
и еще опухают ноги).
3. Не придет мать с горячей молитвой
Над могилою сына рыдать,
Только лес свою песню нарымскую
Будет вечно над ней напевать.
(Из песни "Между топких болот")
и т.д., и т.п.
На острове сейчас травы в рост человека. Но местные
жители ходили туда за ягодами и вернулись, обнаружив в
траве трупы и шалаши, в которых лежат скелеты.
VI
Не только все это заставило меня писать Вам. Беда еще
в том, что среди прибывших на трудовое поселение есть
случайные наши элементы. Главная их масса умерла, потому
что была менее приспособлена к тем условиям, которые
были на острове и на участках, и, кроме того, на этих
товарищей прежде всего пала тяжесть произвола, расправ
и мародерства со стороны рецидива как в баржах, так на
острове и в первое время на участках.
Сколько их — трудно сказать, также трудно сказать КТО
— потому, что документы по их заявлению отбирались и на
местах их ареста органами, производившими изоляцию, и
главным образом в эшелонах рецидивом на курение, однако
некоторые из них привезли с собою документы: партийные
билеты и кандидатские карточки, [комсомольские] билеты,
паспорта, справки с заводов, пропуска в заводы и др.
17 и 30 июля пришли эшелоны с деклассированным
элементом на рЛаню и ее притоки.
Особенно много таких людей именно в комендатурах
этой реки и ее притоков.
Со слов самих людей, из бесед с ними можно привести
такие факты неправильной ссылки людей....
Инструктор-пропагандист
Нарымского ОК ВКП(б) ВЕЛИЧКО
П[арт]б[илет] № 0950224
ГАНО, ф.З-П, оп.1, д.540а, л.116-126.
Подлинник. Документ опубликован
В.Шишкиным: "Земля Сибирь". —
1992. — № 5-6. — С.68-70.

Толковая статья об отравлении Скрипалей, "новичке" и пр.

А какая разница, произошло событие 100 лет либо 100 часов назад?
Если оно исторически значимое (а отравление Скрипалей, я считаю, именно таковым и является, поскольку в Англии это классифицировали как акт агрессии одной страны против другой -- аналогично с крымнашем, МН-17, выборами в США в 2016-м...) -- это уже история, потому как непременно войдёт и в новейшую, книжную ИСТОРИЮ.

То, что случилось 1 секунду назад уже история. А к мнению учителей истории я бы относился скептически. Во всяком случае в России. Ибо новый вождь - новая история. Ничего не поменялось.

А какая тогда разница между историей и политикой?...