Водитель рассказывал, что раньше он любил охотиться и рыбачить. Сердце у него надрывалось, когда он представлял себе, какие тут были луга и поймы всего лишь каких-нибудь сто лет назад.
– Только подумать, сколько дерьма делают на всех этих заводах – стиральные порошки, всякую мерзость, отраву.

Он сказал правильно. Всю планету отравляли отходы производства, а производили по большей части всякую дрянь.
Траут, в свою очередь, тоже высказал правильную мысль.
– Знаете, – сказал он, – когда-то и я тоже был за охрану природы. Расстраивался до слез, когда люди убивали птиц из автоматов, даже с вертолетов, и всякое такое. А потом махнул рукой. В Кливленде есть река, до того отравленная нефтяными отходами, что раз в год она воспламеняется. Бывало, посмотрю на все это – душа болит, а теперь только смех разбирает. А когда какой-нибудь танкер случайно вышлепывает нефть в океан и убивает миллионы птиц и миллиарды всякой рыбы, я только говорю: «Расти и крепни, „Стандард ойл“ – или кто там разлил эту нефть!» – Траут приветственным жестом поднял обе руки: – «Растуды и вас, „Мобиль-газ“!»
Водитель очень огорчился.
– Шутите! – сказал он
– Я понял, что Всевышний вовсе не намерен охранять природу, – сказал Траут, – значит, и нашему брату охранять ее вроде как святотатство и пустая потеря времени. Вы когда-нибудь видали, какие у Него вулканы, как Он закручивает смерчи, напускает потопы? Вам рассказывали, как Он каждые полмиллиона лет устраивает ледниковые периоды? А болезни? Хорошенькая охрана природы! И это бог творит, а не люди. Вот дождется, пока мы наконец очистим наши реки, взорвет всю нашу галактику, и вспыхнет она, как целлулоидовый воротничок. Помните, была такая Вифлеемская звезда?
– А что она такое, эта звезда?
– Какая-то галактика вспыхнула, как целлулоидовый воротничок, – объяснил Траут.

На водителя это произвело впечатление:
– Да, как подумаешь, в Библии и взаправду ничего не сказано про охрану природы.
– Если не считать истории про потоп, – сказал Траут.

Некоторое время они ехали молча, но потом водитель опять высказал правильную мысль: он сказал, что отлично знает, как его грузовик отравляет воздух, а чтобы грузовики могли пройти где угодно, всю планету специально заковывают в асфальт.
– Значит, я занимаюсь самоубийством, – сказал водитель.
– Да вы не волнуйтесь, – сказал Траут.
– А мой брат еще хуже делает, – сказал водитель. – Он работает на заводе, где вырабатывают всякие химикалии, чтобы убивать деревья и посевы во Вьетнаме.
Вьетнамом называлась такая страна, где Америка старалась отучить людей от коммунизма путем сбрасывания на них всякой пакости с самолетов. Те химикалии, о которых говорил водитель, должны были изничтожить листву на деревьях, чтобы коммунистам некуда было прятаться от самолетов.
– Вы только не волнуйтесь, – сказал Траут.
– А в конце концов и брат мой самоубивается, – сказал водитель. – Вообще так выходит, что какую бы работу ни делал американец, все ведет к самоубийству.
– Правильно подмечено, – сказал Траут.

– Не понимаю, всерьез вы говорите или нет, – сказал водитель.
– Я и сам не пойму, пока не установлю, серьезная штука жизнь или нет, – сказал Траут – Знаю, что жить опасно и что жизнь тебя здорово может прижать. Но это еще не значит, что она вещь серьезная.

Конечно, после того, как Траут стал знаменитостью, самой большой тайной для всех так и остался вопрос – шутит он или нет. Одному особенно настырному типу Траут сказал, что, когда он шутит, он всегда втайне скрещивает пальцы .
– И прошу вас заметить, – добавил Траут, – что, давая вам эту ценнейшую информацию, я скрестил пальцы.
И так далее…
Чем-то он людей ужасно раздражал. Через час-другой и водителю надоело с ним разговаривать. Траут воспользовался этим его молчанием и стал сочинять рассказ против охраны природы. Он его назвал «Гильгонго».
В «Гильгонго» описывалась некая планета, очень несимпатичная, потому что там шло непрестанное размножение.
Рассказ начинался с большого банкета в честь человека, который совершенно истребил породу прелестных маленьких медвежат – панда. Он посвятил этому всю свою жизнь. Для банкета был заказан специальный сервиз, и гостям разрешалось уносить тарелки с собой на память. На каждой тарелке красовалось изображение медвежонка-панда и дата банкета. Под картинкой стояло слово:

ГИЛЬГОНГО!!!

На языке планеты это слово означало: «Истреблен!»
Люди радовались, что медвежата уже «гильгонго», потому что на этой планете и так было слишком много разных видов и почти каждый час появлялись все новые и новые разновидности. Совершенно невозможно было привыкнуть к невероятному разнообразию животных и растений, кишмя кишевших вокруг.
Люди всеми способами старались сократить количество новых существ, чтобы жизнь стала более уравновешенной. Но сладить с творчеством природы им было не под силу. В конце концов планета задохнулась под живым пластом в сто футов толщиной. Пласт этот состоял из скалистых голубей, и орлов, и буревестников с Бермудских островов, и серых журавлей.

Курт Воннегут Завтрак для чемпионов, или Прощай, черный понедельник