Так совпало, что в 2007 году из печати вышли два сборника произведений, написанных ленинградскими химиками. Один из них был наш «ЛХШ». Второй же сборник издал Всеволод Петрович Степанов и придумал ему удивительно замечательное название «СТИХИМИЯ». Книга эта была издана далеко не случайно. Все ее авторы, включая издателя, окончили химфак ЛГУ в 1957 году, то есть ровно 50 лет назад. Именно этой знаменательной дате и посвящена «СТИХИМИЯ». Всеволод Петрович, помимо успешных занятий химией, всю жизнь писал стихи. Хорошие, умные, и, не побоимся этого слова, профессиональные. Впрочем, оценить их по достоинству можно, ознакомившись со всей книгой.

Понятно, что большую часть сборника занимают лирические стихи. Складывается впечатление, что весь курс выпуска 1957 года (а курс был просто гигантский по сегодняшним меркам – почти 350 студентов) увлекался стихами. Понятно, что уровень их очень разный. И с точки зрения профессиональных литераторов, далеко не все стихи хороши. Но то, что они все искренни – несомненно.

Наш сборник по своей тематике весьма далек от любовной лирики. Но хотелось бы заметить, что в «СТИХИМИЮ» оказались вкраплены шедевры юмора. Прежде всего, конечно, химического. И общественного тоже. Понятно, что тон задает А.К. Чарыков, обессмертивший себя знаменитым стихом «рН-и». Но ведь кроме Александра Карповича на том же курсе творили и уже упомянутый В.П. Степанов, Ю.И. Скорик, В.С. Федоров и другие интересные авторы. Сюда же случайно попали стихи другого, уже известного вам Р.А. Федорова, а также Олега Солода.

Итак, перед вами лучшие, на наш взгляд, произведения авторов-«стихимиков».

На всякого мудреца

Довольно стакана сырца.

     Чтоб не пробить в кармане брешь,

     Семь раз налей,

     Один – отрежь.

Термодинамический подход

До добра не доведет.

     Любое прелюбодеяние

     Должно стать предметом

     Комсомольского собрания.

Если бы не было квантовой механики,

Чтобы делали наши умники.

     Курящая женщина – отнюдь не пепельнице,

     Скорее – вулкану подобна,

     Непьющий мужчина – отнюдь не верблюду,

     Скорее – теленку подобен.

При написании диссертации

Не брезгуй орфографией, равно и пунктуацией.

     При собирании кворума в Ученом совете

     Ищи профессуру в ближайшем клозете.

Защитивши диссертацию,

Кати в ресторацию.

     Не защитивши диссертацию,

     Покупай облигации.

Несмотря на серость масс,

Есть и гении у нас.

Жаль, что эти гении

Творят в уединении.

Если на зачете

Ваша карта бита,

И седой профессор

Ставит вам на вид,

Вспомните, что битый

Стоит двух небитых,

И тогда вас неудача ваша

Меньше огорчит.

Припев:

Если вы случайно

Лекцию проспали,

А «Катализатор»

Скукою набит,

Вспомните о людях

В лекционном зале –

Им ведь там еще скучнее,

Вспомните про них!

Припев.

Если на химфаке

Встретил холод жуткий,

И к своим соседям

Жметесь вы тесней,

Вспомните про Мирный,

Про людей могучих,

Им ведь там, на дальнем Юге

Явно холодней!

Припев.

Милые, родные, дорогие девчонки!

Я вчера напился как сапожник,

И предстал, наверно, в очень глупом виде,

Я не стану перед вами извиняться.

Только дурак не делает ошибок.

Лучше я расскажу вам не про водку,

А про то, что было со мной дальше:

Проснувшись, а было это часу в десятом,

Я нашел, что лежу на скатерке

(Той, что стол накрывают комсомольский

В дни бюро и праздников красных),

Справа – Маркс, слева – Ленин,

А напротив – сам Климент Ефремович Ворошилов

В золоченой раме и с усами.

И так мне вдруг стыдно и совестно стало,

Что решил я пойти застрелиться,

Дай, думаю, пойду на Средний, угол Первой,

Там всегда стоит на перекрестке

Не какой-нибуль громила из сержантов,

А улыбчивая тетя-милиционерша.

(И к тому же я месяц, как приметил,

Что живот у неё заметно припухает).

Попрошу её: «Марья Алексевна,

Ты – хорошая русская тетка,

На что тебе нужен парабеллум,

Он совсем не идет к твоей фигуре.

Дай-ка мне эту штуку на минуту,

Я ж с получки подарю тебе стильные клипсы».

Только вышел на улицу, вдруг вижу –

У прохожих приветливые лица,

Улыбаются и девушки с парнями,

А один старичок - подмигнул мне.

«Что за чудо?», - спросил себя смущенно,

Заглянул в витрину гастронома

И увидел у себя на груди в петличке левой

Розу, яркую душистую розу...

Сразу понял я свою детскую глупость,

И опять мне стало очень стыдно,

Очень стыдно и радостно очень,

И решил я навсегда бесповоротно:

Нет, Сан Карпыч, не стоит стреляться,

Стоит жить, любить и бороться,

Если есть на свете, рядом с тобою,

Такие хорошие трогательные девчонки!

Себя и вас сегодня поздравляя,

От всех поэтов хочется сказать:

«Тебе спасибо, партия родная,

Что нас учила жить и помирать!

Ты, партия, даешь нам перспективы,

И знаем мы, о чем теперь писать,

Дошли до сердца строки директивы –

Я должен петь, я не могу молчать!

Сказала партия – догоним С.Ш.А. мы

По производству мяса, молока,

И будет так! Дороги наши прямы,

И поступь величавая легка.

Имперьялисты чувствуют, что шатки

Позиции, готовятся к войне.

А в это время наши свиноматки

Приплод свой увеличили вдвойне.

И верю я, что следующий спутник

В себе свинью живую понесет

Как символ наших животворных будней,

Так хочет партия, так хочет весь народ!

Но чувствую, иссякло вдохновенье,

Пора бокал заздравный поднимать,

На ваших лицах вижу нетерпенье,

Хочу еще про бдительность сказать.

Мы все гордимся славной этой датой,

Но будем помнить, строя коммунизм:

Клещом на теле пролетариата

Висит американский империализм

Когда б я не был аспирантом,

Я был бы парень хоть куда!

Носил жабо с зеленым бантом,

Цвела б в петлице резеда...

Когда б я не был активистом,

Я был бы парень лучше всех!

Ходил причесанным и чистым,

Имел у девушек успех...

Но бог не внял моим моленьям,

Я аспирант, я – активист...

Я моюсь лишь по воскресеньям,

А в будни дни хожу не чист.

Позволь воспеть тебя, стеклянный

Прозрачный, звонкий электрод!

Никольским с Шульцем осиянный,

Прошел ты славный путь, и вот

В руках у дипломантки юной

Ты словно вновь помолодел

И балалайкой тонкострунной

Вдруг звонким голосом запел.

      ***

И все-таки есть в воздухе микроб

(А может, звать его гидроионом?),

Который сохранит вас удивленным,

Чтоб выстоять и не издохнуть чтоб

Среди прохожих, матерных стоусто,

На улице, уродливой как гроб,

С пивным ларьком и квашеной капустой.

      ***

Время тянет кровь, а не крюшон,

Время не выносит проволочек.

Человек, что атом – окружен

Вихрем электронных оболочек.

      ***

Приходится, увы, признать, однако –

Открытое окно бессильно против мрака,

А сила гравитации безмерна,

И в этом смысле, безусловно, верно,

Что ей подвластен дух святой, как тля,

И формула любая эфемерна,

А небо много дальше, чем земля.

Иду по Среднему. Знакомые дома.

Химфак маячит глыбою своей.

Вот лестница. Открыта дверь.

Просторный вестибюль

И запахи, знакомые родные

Прожженного халата и еще

Чего-то...

Но где же люди?

Повсюду пустота и тень воспоминаний.

О чем?

О быстроте и легкости движений

Бегущих с лестницы;

О счастье новизны всего,

Что видишь, слышишь, обсуждаешь;

О дерзновеньях смелых и беспечных;

И лекций бег – магических и вечных...

Все это было...

Неужели здесь

Уж не клокочет жизнь,

Нет перекрестья взглядов и страстей,

Нет помыслов высоких и наивных?

Лишь прошлое таится в закоулках,

Манит своей несбывшейся мечтою

И говорит мне:

«Все прошло».

Я водород и гелий уважаю,

Я литий и бериллий обожаю.

Бор, углерод, азот и кислород

В аудитории стоят, разинув рот.

Фтор и неон за натрием бегут

И магний за собою волокут,

И алюминию смущенный кремний

Читает курс о фосфоре в деревне,

Где сера с хлором бродят за холмом,

Им смотрит вслед завистливый аргон.

Там смело калий с кальцием на шпагах

Доказывают скандию отвагу,

А убеленный сединой титан

Ванадия бранит по пустякам,

И хром, и марганец ему в пример он ставит.

Железо кобальту поспешно бритву правит,

И никелю придется умереть

За то, что оскорбил вчера он медь.

Цинк, галлий и германий в дружбе с ней,

Подсыплют мышьяка любому из друзей,

Кто им противен. Жертвой пал селен,

Попал нечаянно он в глаз прекрасных плен.

Бор и криптон его пытались удержать,

Рубидий со стронцием решили не мешать,

И он был умерщвлен. Иттрий унылый

С самим цирконием его снесли в могилу.

Ниобий с молибденом оросил

Слезами гроб его, технеций же зарыл.

Рутений, родий и палладий

Его украсили цветами скуки ради,

А злато-серебро, подвыпив на поминках,

Ругало кадмия скотинкой.

Муж в Индию за оловом уехал,

Сурьма с тоски совсем занемогла.

Родные в ужасе зовут врача Теллура,

Йод не помог, бедняжка умерла.

Совет семейный собран торопливо:

Писать вдовцу иль вовсе не писать?

Ксенон, племянник хлопотливый,

Сказал, не стоит ему сердце раздражать.

Но цезий, барий были реалисты,

Их многодетный поддержал лантан:

Пусть перед совестью своей мы будем чисты,

Весть не убьет его, сдается нам.

Вы не признали флогистона,

Польстясь на модный кислород.

Вы – жертвы самых разных мод

От циклотрона до чарльстона.

Но не имею я резона

Вам камень бросить в огород:

Мог только въедливый народ

Дойти до кварка и тефлона.

А с флогистоном в заблужденье

Немного ввел вас, каюсь я

И приношу в том извиненье.

Примите, милые друзья,

Дань уваженья и почтенья

От самого Лавуазья.

Друзья веселья и проказ!

Открыла всем моя работа,

Что некий веселящий газ

Зовется закисью азота.

Не прозаический рассказ –

В честь матери-природы ода

В моих докладах излилась

Про элементность хлора, йода.

Пленой двух газов обволок

Макнутый в воду каждый полюс

И натрий с калием извлек

Любимый мною электролиз.

Я в копях взрывы отвратил,

Скрыв лампы сеткою тугою,

И технику обогатил

Я электрической дугою.

Нас, господи, благослови!

Любому юноше и деве

Творить в работе и любви

Желает добрый Хэмфри Дэви.

Наш комсомольский босс Костенко

Критиковать стал деканат.

Но вышла Пушкинская сценка:

Балда мутил в воде канат.

Не тороватая идея

Искать защиту у ЦК,

Когда с коварством иудея

Судьей назначен им … декан.

Что толку в том, что ты был боссом?

Был бос, вдобавок станешь гол:

Тебя протравят купоросом

И заспиртуют в алькогол.

Наш комсомольский босс Костенко

Критиковать стал деканат.

Но деканат – такая стенка!

Тебя же может доконать.

У доски толкует Родионов

О нейтронах третий час подряд.

На «камчатке» сонной, отдаленной

Три-студента-лодыря храпят.

На четвертый час они проснулись:

Что ж, домой как будто бы пора.

И, поняв друг друга, улыбнулись:

"Забежим, ребята в «Три шара?»".

Замдекану доложили точно,

И пошла бумажная возня!

Вызывают в деканат вдруг срочно

Трех студентов, в том числе меня.

Замдекана сдвинул брови хмуро,

И раскат раздался громовой,

И затрясся в страхе бедный Юрий,

Автор этой песни боевой.

Но и вы б, друзья, перетрухнули,

И у вас коленки б затряслись,

Если б вас так сильно припугнули

И до ректората пронесли…

И за что? нам просто непонятно…

Но приказ повешен на стене:

Строгача влепили аккуратно

Трем студентам, в том числе и мне.

Есть приказ,… но песня в том порукой,

Нам на это дело наплевать

Три студента, три веселых друга

Впредь умнее будут сачковать!

Что ты жадно глядишь на воронку,

За стекающей в колбу водой!

Или вспомнил родную сторонку,

Вологодский телок молодой!

На нее заглядеться не диво –

В ней раствор драгоценный налит,

И осадок, фильтруясь игриво,

Нам потери в задаче сулит.

Заглянув на расчеты в тетрадке,

«Переделать», - напишет Пинчук.

Затрепещешься в нервном припадке,

И повалится колба из рук.

Не гляди же с тоской на воронку,

За стекающей в колбу водой.

Или вспомнил родную сторонку,

Вологодский телок молодой?

     ****

Скучно, друг, на жизнь смотреть

Трезвыми глазами –

Потому студентов треть

С красными носами.

     ****

Живи и радуйся весне!

Перед тобой пути науки…

А в облаках летай во сне,

Заснув на лекции от скуки.

Я жрец познания природы,

Я на химфаке ассистент,

И я, конечно, зло природы,

Так скажет вам любой студент.

Порой студенческих зачетов

Священный праздник мой настал,

И из людских костей и пота

Я свой воздвигну пьедестал.

Студент, моей желая смерти,

В мой суп, конечно, всыплет яд,

И мне в аду, конечно, черти

Котел огромный вскипятят.

Но нынче я зачетным часом

Взреву полночною грозой,

Людским объемся теплым мясом,

Упьюсь студенческой слезой.

1. От лица бизнесмена Стаса.

У знакомого мента,

Надышавшись дури,

Спер я тюбик «Момента» -

Клеит, блин, в натуре!

2. От лица юного интеллигента.

Я провел эксперимент:

Лил на юбку клей «Момент»,

И на юбку тёти Веры

Вмиг налипли кавалеры.

Чтобы нос здоровым был,

Вам поможет крокодил,

Стоит прыгнуть в мутный ил

Африканской речки Нил

Горные породы

Спят во тьме ночной.

Почвенные воды

Полны свежей мглой.

Нет вокруг холеры,

Стихла и стрельба.

Диоксидом серы

Не чадит труба.

Не грохочут взрывы,

Не пылит разрез.

Кажется, что живы

Озеро и лес.

Может, и у власти

Помыслы чисты?

Помечтай о счастье,

Отдохни и ты…

Датчанин Бор нам всем прокукарекал:

«Мир состоит из атомов,

Молекул,

Из ядер,

Оболочек электронов,

А также из нейтронов и протонов».

Наукою народ вооружен,

И вот что о природе знает он.

Из этих кирпичей владыка бог

Со временем для нас построить смог

Равнины, горы, воды, атмосферу,

Все ереси

И истинную веру,

Наркотики,

Убийства,

Раны,

Кровь,

Невежество,

Коварство и любовь,

Порочные и благостные души,

И президентов –

Ельцина и Буша…

И Ельцин – наш радетель и отец –

У нас науке положил конец.

Нет порядка у нас в огороде,

Всюду стаи ворующих птах.

Вот Чубайс у нас – вроде Мавроди,

Но сидят они в разных местах.

         1.

(Наблюдения, относящиеся к 1990 году)

Демократ – слуга народа,

И девиз его «свобода!».

За свободу и народ

Демократ во власть идет.

Как заметить демократов

В пестрой стае депутатов?

Настоящий демократ

Непременно бородат!

Моде демократ податлив.

Как сказал бы Ишка Мятлев,

Демократ без бороды

Не годится никуды!

         2.

(Наблюдения, относящиеся к 2006 году)

За пятнадцать с лишним лет

Изменился белый свет.

Нынче совесть, как ботинки, -

Продают дельцы на рынке...

Современный демократ

Беспринципен и богат.

Мыслью – злобен,

Телом – тучен,

Крупно взятки брать приучен.

А народ и борода –

Это нынче ерунда!

       (2005)

Повальная коррупция –

Российская продукция

Рябит у всех в очах.

Прокуратура тужится:

Вдруг злыдень обнаружится…

Закон совсем зачах.

Хотя дела возбуждены

И переданы в суд,

Не многие осуждены:

Дела-то не идут!

При столь ничтожной добыче

Уж действовать пора:

Должны хоть курс всеобуча

Пройти прокурора!

Для живого (еще) существа

Ядовиты все вещества:

Минеральные и органические,

А тем паче – вредны синтетические

Взвесив дома аргументы,

Стать решил я президентом

И хотя б на полпроцента

Хакамаду обогнать,

Только в Центризбиркоме

Мне сказали, что в дурдоме

Получу я, справки кроме

И рубашку, и кровать.

На больничной койке стоя,

Излагал программу я,

Мол, Россию обустрою

И исправлю курс рубля,

Обещал я всем в палате

Женщин, воблу и первач,

И свободу, но некстати

Тут вмешался наш главврач.

“Ну, куда ты прешь без стажа?

Глаз подбит, и рожа в саже,

Ведь без стажа трудно даже

Стать начальником тюрьмы.

Из тебя гарант России,

Как из Сникерса мессия!

Ох, косит шизофрения

Поредевшие умы!

Доктор сделал мне уколы,

Идиотом обозвав,

В рот мне сунул димедрола,

Руки к койке привязав.

Я, напичканный микстурой,

Был спокоен, как бревно,

Но свою кандидатуру

Выдвигал я все равно.

От маразма мы страдаем,

Очень много выпиваем

И такое выбираем

На верховные посты,

Что от этакой житухи

Повсеместно мрем, как мухи,

А ночами воют в брюхе

Недоевшие глисты.

Обещаю не в пустую,

Что народу дам поесть!

За меня проголосует

Вся палата номер шесть!

Знает точно избиратель —

Я его не подведу,

И в России и в палате

Я порядок наведу!

Я оставлю депутатов

Без жилья и без зарплаты,

Сокращу в три раза штаты,

Бюрократов — под топор!

Олигархи, как вампиры,

Будут прятаться в сортиры,

Продавая сувениры,

А не недра за бугор.

Врач решил, что это шутка,

Улыбнулся, подобрел.

Санитар принес мне утку

И в глаза мне посмотрел.

Он сказал: «Послушай, парень,

Лег бы лучше отдохнуть

Ты, конечно, популярен,

Но о выборах забудь!”

Подтвердил сосед Андрюшка:

“Государство — не игрушка!

В президенты из психушки

Не проходят, вот те крест!

Не испытывая муки,

Там сидят у власти суки

И палат всего две штуки,

И свободных нету мест!

А вообще страна родная

Впереди планеты всей.

Ничего в ней не решают

Сто милльонов подписей.

Не дождешься ты ответа,

Как кефира от козла

Так что зря твою анкету

Почтальонша увезла!

Кандидатом я не стану,

Так как я в анкетных данных

По фамилии Романов —

Это значит, не пройду.

Даже если б был я Сталин —

Регистрировать не стали б,

А Романовых прогнали

Аж в семнадцатом году.

Мне обидно за Державу,

За себя сильней раз в пять!

Сколько ж можно ложкой ржавой

Щи из валенка хлебать!

Раз моя кандидатура

Не подходит для страны,

Я уйду на процедуры,

Лишь бы не было войны!

Кандидат и так есть вечный,

Умный, сильный, человечный,

По профессии — разведчик

И почти что чемпион.

Он с собачкой ходит в парке,

Детям делает подарки,

И возможно даже марки

Собирать умеет он.

Он владеет языками:

“Гутен морген! Хенде хох!

Ну а я всех шлю по маме —

В языках я очень плох.

Мне б немного подучиться,

Я бы тоже: «Гутен таг!”

Но пока что за границу

Мне не выбраться никак.

Не добрав макулатуры,

Я сниму кандидатуру,

Подниму свою культуру

И большого пса куплю.

Пробегусь на горных лыжах

До Парижа иль поближе

И опять в себе увижу

Президента, а не тлю.

Срок пройдет — я буду снова

Документы подавать.

Я уговорю любого

За меня голосовать.

Справка есть из психбольницы,

Что я больше не злодей,

Нет доходов за границей,

В общем, всё как у людей.

На предвыборных плакатах

Буду я таким опрятным

И побритым, и приятным

Чтоб в меня влюбились все!

Перестану я ругаться,

Чаще стану умываться,

Будут даже целоваться

Наблюдатели ПАСЕ.

Я работать буду даром —

Не нужна зарплата мне!

Шизофреников кошмары

Лучше, чем бардак в стране!

Мне никто не помешает

Победить наверняка,

Потому что все играют

В подкидного дурака!

Под солнцем знойным и палящим

На пыльном поле я стою,

Беру картошки полный ящик

И на машину подаю.

На станции в дыму смердящем,

Под грохот, скрежет, шум и звон,

Беру все тот же полный ящик

И подаю его в вагон.

С прямоугольным сим предметом

Вся наша жизнь сопряжена!

И посему мой долг поэта

Воздать хвалу ему сполна!

Мы в «ящик» смотрим вечерами,

Бросаем в ящик мы письмо.

Они в столах и под столами,

В шкафах, сервантах и трюмо.

Забыв ученые трактаты,

В чертеж уставив мрачный взгляд,

Интеллигенты-технократы

Как гвозди в «ЯЩИКАХ» сидят.

Прочтет начальство заявленье,

Нахмурив взор, насупив лик,

И в ДОЛГИЙ ЯЩИК, без сомненья,

Его направит напрямик.

Приходят гости в день рожденья –

Дары, цветы приносят нам.

Мы выставляем угощенье

И ЯЩИК доброго вина.

Когда ж наступит час последний,

Начало эры вечной тьмы,

Конец мечтам, страстям, сомненьям –

Тогда сыграем в ЯЩИК мы.

Но впрочем, полно! Мысли эти

Мы в ЯЩИК с мусором пошлем!

Коль скоро мы живем на свете –

Так мы живем, живем, живем!

Поднимем звонкие бокалы

За то, чтоб жизнь была полна,

Тем самым чтоб напоминала

С картошкой ящики она.

Лежит борозда длинной серой змеей,

Прыщами картошка белеет.

Ее собираем мы дружной семьей,

«Свово живота» не жалея...

Как кукиш картошка торчит из земли,

За ней наклоняюсь со стоном.

Последние, видно, минуты пришли,

Вовек не увидеть мне дома...

Хватаюсь за ящик, дыханья уж нет,

Конец мой, наверно, приходит.

Вдруг вижу, собой заслоняя весь свет,

Ко мне Александров подходит.

«Ты, поля не кончив, не можешь уйти!

Тобой бригадир недоволен!

Совсем ненадолго ты можешь пойти,

Малины пожрать, если болен...»

Ему я ответил: «Вот если помру,

Меня в борозде схороните.

Ребята прощальный букет пусть нарвут,

И ящик наверх положите.

Скелет откопают на будущий год,

Картофель меж ребер застрянет,

Из глаза кудрявый лопух прорастет,

И корень из уха проглянет...

Раскинут по ящичкам белый скелет,

Отправят на овощебазу...

И будет лежать он там несколько лет,

Его там отроют не сразу.

На овощебазу коллега придет,

Из ящичка череп потянет

И, вспомнив, слезинку с ресниц он смахнет,

И ласковым словом помянет...»

«Мы просьбу, конечно, исполним твою»,-

Ответил мне Леша с рыданьем,-

«Услышат ребята команду мою,

Настанет минута прощанья.

Мы борозду эту пойдем до конца,

Затем мы могилку отроем,

Мы водочки в Луге достанем, винца

И вечером тризну устроим!..»

Ушел Александров... Гляжу, надо мной

Уже черный ворон летает...

Лежит борозда длинной серой змеёй,

Других м...ков ожидает.

В эпохи крутых перемен и свершений

Мы все как один поддаемся внушенью.

И, веря, что будет когда-то иначе,

Гуляем, надеясь, что пир наш оплачен.

Смеемся и плачем…

Живем, как придется, которую осень.

То сеем и жнем, то сажаем и косим.

Хороших друзей во врагов превращаем,

А сколько еще не видать урожая?

Кто знает, кто знает…

Предписан нам времени ход небесами.

Пытаемся мы изменить его сами.

И все ж, как ни тянет вернуться обратно,

Все то, что уходит – уже безвозвратно.

Когда же мы с прошлым своим расстаемся,

То с жизнью один на один остаемся.

Бывает, сдаемся. Бывает, напьемся.

И все же мы живы, пока мы смеемся.

Пока мы смеемся!

Мы обращаемся к вам из времен Ясона,

Как к светочу прогресса и ума.

Но вьются в ваших тиглях «змеи фараона»,

Клубится в ваших колбах «египетская тьма».

Когда ведете счет своих статей

И бережете драгоценное здоровье,

Вы помните, что самый древний химик – Прометей,

Его эксперимент оплачен кровью.

Влекла нас тайна будущих времен,

От вас, как и от нас, она сокрыта.

Но двигал вас вперед наш старый флогистон,

А чтобы делал Бор без Демокрита?

С высот Олимпа мы следим за вами.

Вы – наше оправданье и надежда!

Вода веков любой источит камень,

В век просвещенья сгинут все невежды!

Усилья ваши не потонут в Лете,-

Мы вам клянемся молнией Зевеса:

Наука победит, и в ярком свете

Исчезнут тайн туманные завесы!

В летнее время под тенью акации

Приятно мечтать о диссертации.[71]

Удобно за чашкой чая дома

Сдирать результаты с чужого диплома.

Слишком частые с деканом споры

В армию вас приведут скоро.[72]

Теории вероятности нюансы

Изучать лучше всего за преферансом.

Не обливайтесь органикой, дабы

От вас не шарахались в стороны люди[73].

Физхимик органику не товарищ:

Из электродов синтез не сваришь.

Чтобы обеспечить порядок в здании –

Дежурных надо назначать заранее.[74]

Что нельзя читать лекции шепотом,

Это доказано опытом.

Без пузырьков и набухания

Нету в коллоидах процветания.

Не брани студента за то, что глуп:

Не всякий в химии – Тулуб.[75]

Не для какой-нибудь Анюты

На Дне Химика даются салюты.

Я проливал сульфат и оксалат,

Взрывался на своем рабочем месте,

И ни один пиджак на белом свете

Мне не заменит мой родной халат.

Я пил солянку, лопал бихромат,

И поддавал с приятелями вместе,

Но ни одно пальто на целом белом свете

Мне не заменит мой родной халат.

С дырой на самом интересном месте.

Ты в этот день не оскверняй души

Презренным запахом гидрашки,

Не пропивай последние гроши

И не закладывай в ломбард рубашки.

Ты – химик, - это не забудь, собрат!

А посему – прими ректификат!

Однажды вечером органик синтез завершил

И в раковину вылил бромбутил.

В четверг, придя домой, он рыбу-хек купил

И из нее уху сварил.

И съел…

А ночью в туалете три часа сидел.

Мораль:

Коль хочешь ты сберечь природу,

Тем самым пользу принося народу,

Лей в раковину только воду!

Привет Дню Химика!

В Большой Химической

Пространство съеживается хронически.

В аудитории, пропахшей псиной,

Невыносимо! Невыносимо!

Людская масса близка к критической,

Опять президиум затих панически.

УРА! Студенческая шарага!

А ну, шарахни!

Ура, галерка! Как шашлыки

Дымятся джемперы, пиджаки.

Трещат скамейки от перегрева,

И вспышка справа, и вспышка слева

В тысячерукой, как Бог языческий,

БОЛЬШОЙ ХИМИЧЕСКОЙ!

Шепчу в президиум с тоской бессильною:

Сюда бы пива… из холодильника!!!

Я до этого химию знал понаслышке,

А сейчас на душе у меня ералаш.

Мне сказал ваш профессор, как ехидный мальчишка,

Что мы пили С₂ и Н₅ и ОН.

Я почувствовал вдруг, как обломки молекул

В пищевод покатились, как рой кирпичей.

А во рту радикал, как петух, кукарекал

Под симфонию ваших, как их, гамма-лучей…

Он мне всё говорил про фотоны и связи,

Про какие-то «Планки», про «ПИ» и про «ПСИ».

А потом предложил выпить «просто за лазер»,

И по этой причине я забыл закусить…

Не учитесь, прошу вас! У меня горький опыт,

Понимаю, откуда все взялось и пошло:

Очень умными стали, догоняя Европу!

А от мыслей и знаний – только вредность и зло!

Послушайте!

Ведь если радиохимию изучают -

Значит, это кому-нибудь нужно,

Значит, кому-то нейтроны и ядра

Дороже лучшей в мире жемчужины,

И под вой индикаторов,

На красный огонь сигнальный

Он бежит к реактору,

Спотыкаясь,

Боится, что опоздал,

Плачет,

Что единственный атом распался,

Просит,

Чтобы обязательно был 108-й,

Клянется,

Что всю жизнь его дожидался,

А после

Ходит тревожный,

Но спокойный наружно.

Говорит ему кто-то:

“Ведь тебе лучевая не страшна,

Да!”

Послушайте!

Ведь если радиохимии отдаются,

Значит, это кому-нибудь нужно,

Значит, это необходимо,

Чтобы снова и снова

В НИХИ обветшавшем

Загоралось хотя бы одно окно!

С бодуна изнемогая,

И родную власть ругая,

Есть традиция такая -

Депутатов выбирать.

И всегда найдётся кто-то,

Кто решит четыре года

Ради счастья для народа

Вкусно есть и сладко спать.

В телевизоре дебаты,

В голове – переворот.

Выбирая депутатов,

Ест лапшу с ушей народ.

Врут налево и направо

Кандидаты всех мастей.

«Лидер с нами! Плану – слава!»

Прёт из каждых новостей.

Мы – Россия, не Европа!

Здесь побольше остолопов,

Кто лизнёт смелее попу,

Тот и будет супермен.

Будь ты бомж иль алкоголик

Православный иль католик,

Ставь хоть крестик, а хоть нолик –

Всё равно получишь хрен.

Голоса отдать не жалко,

Просит нас партийный съезд:

«Вы за План? Поставьте галку!

Против Плана? Ставьте крест!»

Рвутся к властной вертикали

Олигарх и господин,

Мы кого б не выбирали -

Результат всегда один.

Ну а чем я многих хуже?

Я ведь тоже не из лужи,

Влюблены в меня к тому же

Избирателей пять-шесть.

Вы меня пустите в телик

Докажу тогда на деле,

Разорвав на пузе тельник,

Что моя программа – жесть!

Вот я снова в избиркоме,

Там хохочут надо мной:

«В нашей Думе – не в дурдоме!

Вы, товарищ, не больной?

Вы по паспорту не Слиска,

Не Грызлов и не Кобзон

Значит вам в партийных списках

Находиться не резон!»

Я пошёл в прокуратуру,

Мол, мою кандидатуру

Не пускают в госструктуру!

Но ответил прокурор:

«Как ты лезешь в Думу, Федя

Без единого медведя?

Да пошёл ты на фиг, Федя,

Обратись в Ночной Дозор!»

Я хотел пойти в Дозоры,

Им всю правду рассказать

Но меня опять на «Скорой»

Увезли, ядрёна мать!

Пусть не стану депутатом,

Я в больнице буду рад -

У меня во всех палатах

Свой, родной электорат!

Голосуем часто строем,

Кто с дубинкой, кто с конвоем

Вон Серега – параноик

Тычет в урну бюллетень.

Ну а два олигофрена

Выбирать хотели Гену,

Но за Гену их пургеном

Усмиряют третий день.

Шизофреники в халатах

Показали, сняв трусы,

Что такое планы НАТО

Относительно Руси.

Мол, на севере на крайнем

ЦРУ бомбит горбуш,

А потом открыли тайну

То, что Гитлер – это Буш.

Мол, кругом милитаристы,

А под видом интуристов

Украинские фашисты

Каждый день воруют газ,

Я от страха сох, как веник,

Но открыл мне неврастеник,

Что страну спасёт Преемник,

У него есть план для нас!!!

Видно кто-то это слышал

Из больничных докторов,

И уже мне справку пишут,

Что я умственно здоров,

Что меня здесь подлечили

И отправили домой

В голове моей сложили

Симпатичный образ мой:

Я красивый, не противный,

Политически активный,

Но слегка ненормативный

Мой лексический запас.

Ведь в конце концов прорабу

Надо что? Вино и бабу!

А российские масштабы,

Это, братцы не для нас!

Всенародный референдум

Бьет по нашему уму,

Он такие даст проценты,

Что не снились никому!

В заведении питейном

Снова в совесть водку лью,

А потом возьму портвейна

И на выборы забью!

Мой дядя самых честных правил,

Когда органику сдавал –

Такую формулу составил,

Что лектор в обморок упал.

У дяди шуток было много:

Бывало, выйдет на дорогу,

Прольёт из колбы пиридин

И там стоит... Совсем один.

За эти шутки дядя бедный

Не раз был вызван в студотдел,

Пытались отчислять, но тщетно!

Творил мой дядя, что хотел.

Своё лицо посыпав мелом,

Пойдёт с косой в халате белом

Ночами попугать физфак,

Не до инфаркта, просто так.

Добавив брома к ацетону

Ходил мой дядя на мат-мех.

Оттуда прыгали со стоном

Те, кто считались лучше всех.

Ещё мой дядя на рассвете,

Закрывшись в женском туалете,

Был долго рассуждать готов

О равноправии полов…

На выборы мой дядя бегал,

И в урну бюллетень совал,

В нём вместо крестика омегу[76]

Всегда в квадратах рисовал.

Прошли года... В Госдуме дядя

Законы пишет шутки ради.

Зима. Спорткафедра ликует,

Сгоняя всех на лыжный кросс.

Она, как МАТЬ, лыжню почуя,

Совсем забыла про мороз.

Вот мчит на тройку девок стая,

От норматива отставая.

Мужик уселся на пеньке,

Секундомер держа в руке.

Вот зайчик бегает убого,

На спинку номер нацепив.

Собачка, кустик окропив,

Лыжню попортила немного.

Но время! Время поджимает,

Кто не уложится - облом.

Им - лыжный кросс в начале мая,

Когда весенний первый гром…

Япона мать одела кимоно
И пишет под сакурой иероглиф
На штопаных портянках самурая.


Луна сверкает в голубой воде,
Синюшный камикадзе дремлет в луже.


Цветёт сакура, запахи весны,
Сакэ струится тихо и маняще,
Страдает камикадзе поутру.


Над Фудзиямой тают облака,
Увижу ль их я утром в воскресенье,
Ведь в воскресенье мне с утра так плохо.


Как велика Япония моя,
Особенно на глобусе Европы!


Спит самурай под молодым бамбуком,
А в небесах летают воробьи
И тихо гадят сверху на прохожих.


Как чуден танец гейши в лунном свете,
Когда она снимает кимоно.


Прекрасен рис, особенно тогда,
Когда путём обычного броженья
Он плавно превращается в сакэ.
Рыдают камикадзе.


Над Фудзиямой вновь встаёт рассвет,
Во рту пустыня - сухо и печально.
Спасёт ли утро теплая сакэ?


Якудза под сакурой размышляет
О бренности и тленьи бытия,
Увидев опадающую пену
В литровой банке пива сквозь стекло.


Суровый ниндзя, прыгнув с небоскрёба,
Мечтает в книгу Гиннеса попасть,
А может это - белая горячка?


В бокале испаряется сакэ,
А не пора ли делать харакири?


Распустит лотос лепестки в пруду,
И камикадзе тихо улыбнётся,
Сомкнёт свои опухшие глаза.
Ужо ли скоро кончится похмелье?


Три камикадзе, сделав харакири,
Заводят философский разговор
О превосходстве секса над сумо
И предпочтении сакэ пред сексом.


В стране восходящего солнца
Ночами восходит луна.
Рыдая лежат камикадзе,
Двух йен на сакэ не хватает...

Мысли, как стопочка мутного бренди

День отошел, растворившись во мгле,

Трое в комнате - я и Пендин

И зачетка на белом столе

Рот открыт, словно топка в печке,

- Что такое "Дэ У по Дэ Же"

А в моей немудреной речи -

Мать в винительном падеже.

Товарищ Пендин - Я вам рапортую:

Энергия Гиббса - это "Же"

А "Же" я в жизни видал такую,

Какую Вам не увидеть уже.

- Экзамен учили? - А как же, спрашивайте.

- Что и делаю. Где ваш ответ?

Да что вы все ручишками машете,

Свечку зажгите, учение - свет.

Товарищ Пендин слушал внимательно,

Усы в улыбке вздернулись ввысь:

- Скажите, товарищ, вам тройки хватит?

В глазищах светится великая мысль.

От физхимии все поколение бредит,

Какой в ней химический потенциал!

Ах, если б я был как великий Пендин -

Я бы экзамены сам принимал.

Мне кажется порою, что студента,

Который сдать экзамен не сумел,

Не выгнали коварные доценты,

А превратили в этот белый мел.

И у доски из рук доцентов строгих

Мы жалобные слышим скрип и стон,

Не потому ль в руках у педагога

Совсем не пишет, а крошится он?!

Скрипит и стонет мел! Скрипит и стонет!

Доски, покрыв зеленые поля,

Но вновь в коробке место есть пустое,

Быть может это место для меня?

Пройдет полгода, сессия настанет,

И на ХИМФАКЕ снова будет мел!!!

Декан сказал, что мела не хватает,

И на меня зачем-то посмотрел…

Мороз и солнце, день чудесный.

Еще ты дремлешь, друг прелестный.

Пора, красавица, проснись,

Открой сомкнуты негой взоры,

И с двери в душ сними запоры,

Со студсоветом помирись!

Вечор, ты помнишь, все кипело,

И активисты угорело

Скоблили стены там и тут.

И, в комнаты врываясь смело,

Ты всем кричала и бухтела

Про чистоту и про уют.

Вечор, ты помнишь? Нина злилась,

И с мусорным бачком носилась.

А нынче, - выйди в коридор!

Где были дыры – там плакаты,

Все разукрашено богато,

И убран всякий хлам и сор.

Скользя по чистому паркету,

Студенты шлепают к буфету,

Чтобы сосиску мирно съесть.

На вахте выставлен дозорный,

И вот уже гонец проворный

Тебе несет благую весть.

Под солнца яркими лучами

Неторопливыми шагами

Сюда комиссия спешит.

И студсовет, дрожа, синеет,

И председатель зеленеет,

А общежитие – блестит!

Ах, твой пример – другим наука,

Но для тебя такая скука,

Что, право, хочется бежать,

А надо проявлять заботу,

Встречать комиссии с зевотой

И замдекана ублажать.

Фамилию этого студента я в точности не помню, а имя у него было простое – Вася. Приходил ко мне Вася три раза в неделю. Потом стал ходить ежедневно. Дела у него были ко мне несложные. Он тихим, как у таракана, голосом пересказывал свои шпаргалки и просил, по возможности, скорее поставить ему зачет.

– Поставили бы зачет, – канючил Вася, – охота хотя бы один иметь, чтоб посмотреть, как это в зачетке выглядит. Иногда Вася говорил, вздыхая:

– К химии я имею склонность, прямо скажу, сыздетства. Сыздетства чувствую красоту этой самой органики. Бывало, другие ребята хохочут или рыбку удют, а я увижу, например, дрожжики или спиртик – и переживаю. Очень я эту красоту сильно понимал.

Несмотря на это понимание, ответы Васи были весьма плохими. Единственное, что поражало в них, то полное отсутствие цифр и формул.

– С цифрами и формулами не связываюсь, – признавался Вася, – потому что сними одна путаница выходит, и пишется меньше.

Натиск Васи я стойко выдерживал два месяца. Два месяца я нервный и больной человек, отравленный газами в лаборатории, терпел нашествие Васи. Но через два месяца я стал сдавать. И, наконец, когда Вася в очередной раз забормотал свою белиберду, я окончательно сдал.

– Опять пришел? – сказал я грозно. – Какой в этом смысл?

– Хожу, потому до крайности дошло, второй год без стипендии пухну, лишь бы какой ни на есть зачет получить. Больше мне ничего не надо.

Поставил я ему зачет. А через две недели он пришел снова – теперь уже экзамен выколачивать!

В свое время между деканатом химического факультета и ректоратом произошел инцидент на географической почве. Деканат, как всегда, оказался не прав, и в виде компенсации решил послать ректору подарок – большого белого слона. Слона благополучно довезли до Петергофа и водрузили в «препараторскую». Оттуда он бесследно исчез в первую же ночь, взломав дверь. На поиски слона были подняты все наличные людские резервы химфака. Уже в первый час стали поступать сообщения:

«На кафельном полу первого этажа обнаружил выбоины величиной с тарелку. Очевидно – следы слона. Иду по следам в сторону физфака». Резолюция: «продолжайте движение!»

«Встретил уборщицу, говорит, что выбоины оставили строители в прошлом году».

Резолюция: «Старуху арестовать, как укрывательницу!»

«Напал на след: на органике ночью сломана дверь, бесследно исчезла бутыль с этанолом, вахтер, дежуривший ночью, ничего пока сказать не в состоянии».

Далее посыпался ряд сногсшибательных сообщений:

1. Слон сжевал рулон промокашек и выпил на кафедре квантовой химии годовой запас чернил и полцентнера цейлонского чая. Грузинский трогать не стал.

2. Ворвавшись в физико-химический практикум, слон поломал все термостаты, из двух дежурных преподавателей один раздавлен, второму удалось спастись (всеобщее сожаление).

3. На четвертом этаже проходило заседание по ликвидации хвостов и хвостистов, в результате появления слона ликвидировано три хвостиста и два члена комиссии, остальные будут повешены на доске студотдела.

4. В понедельник культмассовая комиссия пыталась использовать слона в виде рекламы, оклеив его афишами студклуба. Пытавшийся оклеить был убит ударом хобота по редкой округлой части тела, возможно по голове.

5. Появившись на лекции 1 курса, слон проявил повышенный интерес к личности лектора, который спасся бегством в соседний квартал под всеобщее ликование студентов.

День ото дня аппетиты слона росли: разделавшись с буфетом и реактивами на аналитике, он начал обдирать штукатурку с потолка, обнажая трещины. На четвертом же этаже он проглотил кусок бюста академика Фаворского. В понедельник слон пропал, предварительно лишив горячей воды левое крыло химфака. Попытки отыскать слона и воду результатов не дали. Во вторник с чердака капало что-то теплое. В пятницу слон явился на заседание кафедры ХТК (Химической термодинамики и кинетики) и взял два статических неберущихся интеграла. Всеобщий ажиотаж. Догнать и вырвать плакаты из пасти не удалось. В субботу слон явился к утреннему разводу на 6 цикл военной кафедры. Из-за отсутствия начищенной обуви и опоздания на 5 минут подполковником Самотесовым на слона наложено взыскание. При попытке бежать слон был дезактивирован и одет в изолирующий противогаз.

На факультете создается группа по принятию ОПА (Общественно-политической аттестации) у слона с целью выяснения его общественно-политического лица, т.е. хобота.

К довершению всех бед, слон проявил неуважение к комитету ВЛКСМ, взломав сейф и проглотив отчетный доклад за 1983/84 учебный год, что и решило исход событий: слон заболел воспалением мозга и умер от засорения желудка.

Здравствуйте! Я – Иван Александрович Хлестаков. Вы, может быть, думаете, что я только руку поднимаю? Нет, секретарь бюро курса со мной на дружеской ноге. Этак, ударит по плечу: «Пойдем, братец, пива попьем!» Я на две минуты только и захожу на бюро, чтобы только сказать – это вот так, а это вот эдак! А там уж оргсектор – этакая крыса – только тррр... – пошла писать! Хотели было меня даже культмассовым сделать, да, думаю, зачем?

И гардеробщик летит за мной по лестнице: «Куда, зараза, в пальто полез?!». Ой! То есть что это я говорю? «Позвольте, – говорит, – пальтишечко принять!»

Я не люблю церемоний. Напротив, я даже стараюсь проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, – говорят, – Хлестаков, тра-та-та, идет!» А один раз меня даже за лектора приняли: первокурсники набежали и стали возмущаться, что лекции нет. После уже студент, который мне очень знаком, говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за доцента». А я как раз сидел, писал, понимаете ли...

– Скажите! Как, вы и пишете?!

– Да, я тоже всякие протокольчики... Моих, впрочем, много есть сочинений. «Программа политзачета», например. Да, и не упомню все!

– Маменька, а там написано, что это сочинение господина Костыгова!

– А, ну точно господина Костыгова. А вот есть дополнения к «Программе», так что это уж точно мое. И все – случаем. Я и не хотел писать. Но секретарь говорит: «Пожалуйста, братец, напиши протокол того собрания, что в бане было». «Думаю себе – изволь, братец! И тут же в полчаса все написал. Всех изумил. У меня легкость в мыслях необыкновенная!»

О, а как мы, господа, ходим в баню! Просто не поверите! На газетке лежит арбуз – семь рублей арбуз! Суп в кастрюльке – только что принесли с матмеха, поднимаешь крышку – пар, которому подобного нельзя отыскать в природе. Там у нас и компания своя создалась: интерсектор Комитета, секретари 3 курса, 4 курса, 5 курса и я. А уж как после баньки хорошо, господа, особенно первые три месяца... Придешь, бывало, на лекцию, скинешь шапку... Что же это я вру?! Я и позабыл, что у меня свободное расписание. Я на лекции не хожу, а принимаю в кабинете. У меня кабинет – лучший в Минвузе – одних скрепок на восемь тысяч. А любопытно взглянуть ко мне в приемную, когда я еще не принимаю: студенты, аспиранты толкутся и жужжат там, как шмели, только и слышно: жжж... Иной раз и профессор...

Я даже руководил Большим Комитетом. Престранная история: секретарь уехал, а куда уехал – неизвестно! Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место. Многие даже и кандидаты наук находились охотники и брались, но подойдут, бывало, – нет, мудрено. После видят, нечего делать – ко мне. «Иван Александрович, идите Большим Комитетом управлять!» Я, признаться, немного смутился, вышел в халате. «У меня, – говорю, – хвосты...» Как услышали, преподаватели сбежались, и в ту же минуту – зачеты, зачеты, зачеты... Можете себе представить – 35 тысяч одних зачетов! Я хотел все же отказаться, но, думаю, дойдет до ректора, ну, да и общественная работа тоже...

«Извольте, господа, я принимаю должность, я принимаю, – говорю, – так и быть! Но уж у меня ухо востро! У меня ни-ни!». И знаете, господа, странный случай: кажется трудно на вид, а приглядишься – ну просто ничего не делают мерзавцы. А я, натурально, как прохожу, бывало через комитет – просто землетрясение: всё дрожит и трясется, как осиновый лист! О, я шутить не люблю! Меня сам деканат боится! Меня завтра же назначат АНГЕЛИНОЙ ВАСИЛЬЕВНОЙ [82]!!!

(Уносят на руках).

В белоснежных кабинетах меж стерильных инструментов из рядов ужасных кресел крики боли раздаются.

Над открытым ртом больного гордо реет бормашина, грозной молнии подобна.

То сверлом десны касаясь, то в дупло вгрызаясь с визгом, разрушает слой эмали, добирается до нерва.

Пациент, зайдясь от боли, с полным ртом тампонов склизких, бешено сучит ногами. Хочет вырваться, но поздно!

А дантист стоит поодаль, с первобытным восхищеньем наблюдая беспристрастно за страданьями больного.

Челюсть! Скоро треснет челюсть!

Главный врач сидит довольный. Для советской бормашины не преграда ваши зубы. Ею бурят даже скалы, добывая апатиты.

Господа, лечите зубы!

Над седой равниной моря и бескрайней гладью суши я готов открыть вам новость – я поел "Педигрипала"!

Мало! Было даже мало!

Поначалу мне мешало распечатать эту пачку чувство глупого сомненья – разгрызу ли я своими ненадежными зубами эти твердые кусочки? Но сосед мой – участковым служит милиционером – посоветовал по дружбе размочить два-три кусочка в миске с теплым кипяточком, как он делает частенько, если ночью на дежурстве.

Позволяет эта доза до утра держаться в норме, да еще, придя под утро, и похвастаться супруге: "Посмотри, как я всем нравлюсь! Посмотри, в какой я форме!"

Только, честно вам признаюсь, вместо сухарей собачьих предпочту я все же "Вискас".

Я не знаю, как там Тиша и, тем более, Маруся, но на пару мы с соседом навернули по две банки под бутылочку "Столичной". И, скажу вам, этот "Вискас" и по вкусу и по виду вроде "Завтрака туриста". Мне одно лишь непонятно: как другие допускают, чтоб такую вот закуску жрал какой-то кот помойный?

Вас я точно заверяю – этот фарш вполне достойный. Только будьте осторожны и разборчивы в покупке.

Мой приятель к новоселью прикупил десяток банок с дополнительной добавкой. Думал, это витамины. Но жестоко он ошибся. И теперь ему с супругой долго не видать щеночков, если верить примечанью, что написано на банке иностранными значками.

А теперь – поешьте сами.

Над шестою частью суши гордо реет "Марс" противный с толстым-толстым шоколадом. В шоколад напихан сахар и шматок густого меда, чтобы части этой сласти застревали меж зубами, разъедая слой эмали на зубах российских граждан.

Боли! Будет много боли!

Вслед за ним маячит "Сникерс". Тот, что съел ты – и порядок. Больше есть ты не захочешь ничего до самой смерти, так как жареный арахис растворяется годами в наших слабеньких желудках.

Жутко, братцы! Просто жутко!

Ну а если вам все мало, вы резцы свои вонзите прямо в "Баунти" с размаху. И останетесь навечно с чисто райским ощущеньем извлечения застрявших в них кокосовых опилок.

Но страшней всех шоколадка, что зовется "Милки Вэем". Та, что, гадина, не тонет в молоке, как ни старайся. Хоть мочите ее в пиве, хоть топите в керосине – не утонет эта плитка, если только ты не держишь ее сам у дна руками.

Знаем мы все этот фокус! Нас оберткой не обманешь. Коль оно в воде не тонет… мы такое есть не будем, будь оно хоть трижды нежным.

Лучше мы пошлем в подарок за границу нашу булку. Ту, что знаем, как "кирпичик". И которая названье оправдает без сомненья и без глупых упражнений с утоплением батона.

А коль будет это мало, мы добавим им колбаски в оболочке из кишочков.

Ну а к ней – немного пива в битой поллитровой банке, разведенного из бочки.

Почки! Пусть проверят почки!

Пусть поймут, что кушать можно не такое, что не тонет, а такое, что грызется и проходит до желудка!

Вот такая, братцы, шутка.

Участвуют господа:

Юлий Цезарь – литератор, ответственный редактор стенгазеты «Катализатор».

Брут – внештатный сотрудник вышеуказанной газеты, редактор «Вестника ДТ» [86]

1-й сотрудник.

2-й сотрудник.

Юлий Цезарь.
Несмотря на предупреждения доброжелателей, входит в аудиторию, где делают «Катализатор».

Брут.
Ищет стилет.

Юлий Цезарь (раздраженно). И ты, Брут, против меня!?

Брут. А то нет!

(Не может найти стилет. Достает годовой комплект «Вестника ДТ» и читает вслух стихи и прозу).

Цезарь.
Автоматически умирает.

1 и 2 сотрудники.
Медленно уходят.

Сегодня мы с вами присутствуем в Риме на выставке, посвященной годовщине заключения между советским и итальянским народами исторического договора о продаже Заварова[87] в "Ювентус".

Перед нами известное полотно крупного художника эпохи «Возрождения» и «Малой Земли»[88] Пиво Офигелли "Последний день эпопеи".

В центре картины – группа советских туристов, застигнутых внезапным извержением Везувия в момент проведения политинформации о путях перестройки агропромышленного комплекса.

Обратите внимание на туристов, стоящих ближе к лектору. Лица их отражают безотчетный ужас. Они пока не знают об извержениях и полагают, что эта бодяга продлится еще часа полтора.

Но те, что ближе к Везувию – веселы и радостны. Это горняки из Донбасса. Их бригадир только что спустился в лаву и уже загружает вагонетки.

Неизменный интерес публики вызывает изображение собачки Бобино. Отсюда плохо видно, кобель это или сучка. Впрочем, после извержения это уже не будет иметь принципиального значения. К тому же собачка появилась на картине значительно позже, вместе с загадочной надписью «ДМБ-80», смысл которой до сих пор неясен итальянским искусствоведам.

Не пожалел автор красок и на обнаженную фигуру лектора со значком общества "Знание" на груди – красное лицо, побелевшие от напряжения руки, выкатившиеся из орбит голубые глаза несомненно о многом скажут вдумчивому зрителю. В правой руке лектор держит мочалку. Что хотел сказать этим автор – непонятно, но этот образ давно привлекает его внимание. Достаточно вспомнить всемирно известное полотно "Запорожцы пишут письмо турецким мочалкам", а также ее авторский вариант – "Мочалки пишут письмо турецкому султану".

В заключение скажем о творческих планах автора. Только что он закончил работу над полотном "Пиццерия ХХ века" [89], на котором в непринужденной манере изобразил за пиццей крупнейших деятелей партии и правительства Италии. Интересна творческая находка автора – все персонажи находятся спиной к зрителю, а на спине тщательно указаны их номер и фамилия. Лица персонажей, изгоняемых из пиццерии седовласым швейцаром Кузьмичом [90], благоразумно не прописаны автором. Это позволяет периодически вносить в картину необходимые коррективы.

Спасибо за внимание.

КАРТИНА ПЕРВАЯ

«Иван Грозный присоединяет протон к основанию Льюиса»

На картине изображен Льюис, вздернутый на дыбе, в основание которого Иван Грозный вставляет протон. Выражение лица Льюиса постепенно приобретает кислую окраску, о чем свидетельствует рН-метр, торчащий у него из уха. На лице Ивана Грозного одна мысль: ”Куда девался сын?”

КАРТИНА ВТОРАЯ

«Ленин сдает экстерном зачет по физическому воспитанию»

Ленин – великий человек: в одной руке у него двухпудовая гиря, в другой – граната. Одной ногой он сдает стометровку, другой забивает победный гол в ворота “Спартака”. На заднем плане Троцкий толкает к Ленину козла и коня. Последний ржет и упирается.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

«Депутат Ж обращается к трехгорлым колбам с напутственной речью»

У депутата Ж – очередная магнитная буря. Этилмеркаптаном он поливает из стакана фракцию КПРФ, выделенную при разгонке КПСС. Перед депутатом трехгорлые колбы, которые он обещает вымыть в Индийском океане. На колбах надписи: «Ж – в президенты!», «Президента – в Ж!»

КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ

«Президент Ельцин вспоминает формулу воды»

В глубокой задумчивости президент созерцает надписи на стенах: Н₂О₂; С₂Н₅ОН; Н₃О; С₂Н₅ОН; РН₃; С₂Н₅ОН. На заднем плане Чубайс держит плакат с надписью О₂Н.

В кадре – пивной киоск. К киоску стоит очередь

ВЕДУЩИЙ. Здравствуйте, дорогие друзья! Вот и распахнул свое окошко после зимней спячки наш пивной киоск. Широка и обильна музыкальная поллитра месяца. Мы уже привыкли к новым музыкальным именам: Максим Дунаевский, Борис Чайковский... Недавно к ним прибавилось еще одно: Абрам Бетховен.

Подходит с микрофоном к очереди.

- Скажите, вы крайний?

СТОЯЩИЙ ПОСЛЕДНИМ В ОЧЕРЕДИ. Я не Крайний! Я Бетховен!

ВЕДУЩИЙ. Очень приятно, Абрам. Расскажите нам: как вы относитесь к творчеству вашего популярного однофамильца?

БЕТХОВЕН. Бетховена?

ВЕДУЩИЙ. Бетховена.

БЕТХОВЕН. Я безумно обожаю его бессмертное: «В тра-ве си-дел куз-не-чик!»

ВЕДУЩИЙ. А разве это не Чайковский?

БЕТХОВЕН. А их без кружки пива не отличить!

ВЕДУЩИЙ. В таком случае, по кружке?

БЕТХОВЕН. По кружке! Но сначала надо выполнить заявку телезрительницы Прасковьи Магометовой, которая просит Иосифа Кобзона исполнить популярную песню «Синие зубы».

ВЕДУЩИЙ. Ну, что же, дорогая Прасковья. С удовольствием выполняем вашу заявку, тем более что Иосиф Кобзон, как всегда, стоит в нашей очереди за пивом.

Из очереди выскакивает Кобзон.

КОБЗОН (поет).

Синие зубы!

Синие зубы!

Синие зубы!

Синие зубы!

ВЕДУЩИЙ. Большое спасибо, Иосиф! (Бетховену.) Итак, мы говорили о вашем однофамильце…

БЕТХОВЕН. О Бетховене?

ВЕДУЩИЙ. О Бетховене.

БЕТХОВЕН. Вы знаете, я считаю, что в присутствии самого Кобзона просто неприлично говорить о Бетховене. Лучше поговорим о моей новой песне «Коричневые ромашки». Кстати, многие телезрители просят передать эту песню в исполнении Иосифа Кобзона.

ВЕДУЩИЙ. Ну, что ж, мы с удовольствием попросим Иосифа Кобзона исполнить эту песню!

Из очереди снова выскакивает Кобзон.

КОБЗОН (поет).

Коричневые ромашки!

Коричневые ромашки!

Коричневые ромашки!

Коричневые ромашки!

ВЕДУЩИЙ. Спасибо. Кстати, Абрам Исаакович, мальчик Леня из Москвы прислал нам стишок:

Громко квакает петух,

Хрюкают собачки,

Просыпается страна

После зимней спячки!

Он спрашивает: нельзя ли положить их на музыку?

БЕТХОВЕН (отхлебывая из кружки) Вы знаете, я на музыку, вообще-то, давно положил…

ВЕДУЩИЙ (также отхлебывая). Прекрасно! Итак, мы говорили о Чайковском.

БЕТХОВЕН (отхлебывая). О Бетховене!

ВЕДУЩИЙ (отхлебывая). О его бессмертном «В тра-ве си-дел куз-не-чик».

БЕТХОВЕН (заплетающимся языком). По-моему это Чайковский!

ВЕДУЩИЙ (также с трудом ворочая языком). Возможно! Мне тут, знаете ли, поднесли кружку Жигулевского!

Из очереди неожиданно снова выскакивает Кобзон.

КОБЗОН (поет):

Жигулевское пиво!

Жигулевское пиво!

Жигулевское пиво!

Жигулевское пиво!

ВЕДУЩИЙ. Большое спасибо! Вот так незаметно подошла к концу наша очередь. Но в заключение я не могу не выполнить еще одну вашу просьбу: телезрительница Ольга Пашина просит Иосифа Кобзона заткнуться. С удовольствием выполняем вашу заявку, дорогая Ольга!

Сует под нос Кобзону кружку пива. Кобзон радостно замолкает.

Затемнение, титры.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Товарищи! На повестке дня нашего очередного собрания Объединенного творческого союза индейцев и писателей стоят следующие вопросы:

1. Прием в индейцы.

2. Прием в писатели.

3. Дискотека.

Прошу начинать.

СЕКРЕТАРЬ. Товарищи! В Союз творческих индейцев поступило заявление от Винниту Апача Исаковича: "Прошу принять меня в индейцы, так как хочу быть в передовых рядах туземной молодежи. Гнойного Бизона знаю, обязуюсь уважать". Имеется характеристика: «Винниту Апач Исакович. Социальное происхождение – индеец, должность – индеец, национальность – русский». Характеристика выдана в связи с обнаружением чистого бланка. Имеется также рекомендация Верной Руки. Какие есть вопросы к товарищу Винниту?

1-Й ИНДЕЕЦ. Скажите, кто может быть индейцем?

ВИННИТУ. Индейцем может быть любой краснокожий не старше 28 лет, воюющий в одной из племен и исправно плодящий.

2-Й ИНДЕЕЦ. А каковы права индейцев?

ВИННИТУ. Индеец имеет право обращаться за жалованием в вышестоящие организации, а также имеет право изгонять и быть изгнанным.

3-Й ИНДЕЕЦ (что-то вспоминая). Винниту, Винниту… Вы случайно не родственник Винни-Пуху?

ВИННИТУ. Родственник.

4-Й ИНДЕЕЦ. Едрена-матрена! Так ведь Винни-Пух – еврей!

5-Й ИНДЕЕЦ. А сколько орденов у Гнойного Бизона, знаете?

ВИННИТУ. Знаю.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. У меня есть предложение принять.

СЕКРЕТАРЬ. Поступило предложение принять. Никто не возражает? Ну что ж, давайте примем.

Достают бутылку, разливают, "принимают".

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (морщась, зорко оглядывает всех). Принято единогласно. Право воткнуть перо новому члену союза индейцев представляется народному индейцу СССР Евгению Евтушенко-оглы.

СЕКРЕТАРЬ. Он в командировке на Огненной Земле. Воспевает местные источники Огненной Воды.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Ну, воткните хоть кто-нибудь.

2-й индеец втыкает Винниту перо.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Пункт второй. Прием в писатели. Слово предоставляется вождю писателей РСФСР почетному индейцу Бондареву.

БОНДАРЕВ. Товарищи! Прошло 70 лет с того дня, когда отряды краснокожих взяли штурмом Зимний вигвам. В честь этого события мой дальний родственник Бондарчингачгук снял недавно многометровый скальп под названием "Бледнолицые колокола, или Десять дней из жизни индейца Джо" [93]. Предлагаю принять Бондарчингачгука в писатели.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Кто-нибудь желает выступить? Прошу вас, Лысая Голова.

1-Й ИНДЕЕЦ. Я хотел бы метнуть критический томагавк в предыдущего оратора. Правда ли, что вы вместе с группой писателей пытались отравить писателя Распутина цианистым калием, а потом утопили его в Байкале?

БОНДАРЕВ (возмущенно). Это политическая провокация!

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Тогда предлагаю принять и перейти к дискотеке.

Все вновь "принимают" и уходят на дискотеку.

На сцене за столом – ведущий турнира поэтов, поэты Невтушенко, Окуняев (дремлет) и поэтесса Кобель.

Звучит песня-эпиграф на мотив "Черного кота".

ВЕДУЩИЙ. Товарищи! Поэты всегда были вождями народной массы.

ОКУНЯЕВ (просыпаясь). Какой массы? Творожной?

ВЕДУЩИЙ. Народной. Товарищ поэт, примите одухотворенный вид. На вас смотрят массы.

ОКУНЯЕВ (с надеждой). Творожные?

ВЕДУЩИЙ. Народные! (Зрителям.) Сегодня, товарищи, мы впервые в истории проводим поэтический турнир среди поэтов разных лет под условным названием "Живые и мертвые". Некоторые относительно живые участники турнира находятся перед вами. Возможно, кто-то из них уйдет сегодня домой со щитом . (Участникам турнира.) Итак, представьтесь.

НЕВТУШЕНКО (встает, с достоинством декламирует):

Я – поэт, зовусь я – Невтушенко.

От меня вам всем...

ОКУНЯЕВ (с места): Пол банки!

НЕВТУШЕНКО (укоризненно): – тушенка!

ВЕДУЩИЙ (озадаченно): Это ваше конкурсное произведение?

НЕВТУШЕНКО (с вызовом): Это - шутка гения! А теперь – стихи!

Петушенко выходит на авансцену и декламирует.

ВЕДУЩИЙ. Прекрасно! Кто следующий? (Смотрит на Окуняева.) Ну?

ОКУНЯЕВ. Не запряг. (Встает.) Я – русский поэт Окуняев. Мое поэтическое кредо: пока погром не грянет, Абрам не перекрестится. И, как истинно русский человек, скажу стихами…

Окуняев выходит на авансцену и декламирует.

ВЕДУЩИЙ. У вас все?

ОКУНЯЕВ. Все. (Садится.)

ВЕДУЩИЙ. Ну и ладно. И, наконец, популярная детская поэтесса Анжелика Кобéль.

АНЖЕЛИКА. Кóбель!

ВЕДУЩИЙ. Простите. (Зрителям.) Про нее в народе говорят: "Порхает как бабочка, пишет…"

ОКУНЯЕВ. Как дура! (С ненавистью смотрит на Анжелику.) Бабочки пархатые, совсем проходу не стало!

ВЕДУЩИЙ (пытаясь замять скандал). Дорогой друг, вы не правы. (Анжелике) Анжелика, прочтите нам свой последний стишок о Продовольственной программе.

АНЖЕЛИКА. С удовольствием. (За кулисы.) Дети!

Входят пионеры.

АНЖЕЛИКА. "Продовольственная программа – дело всенародное". Детский стишок. (Пионерам.) Гуси-гуси…

ПИОНЕРЫ. Га-га-га!

АНЖЕЛИКА. Есть хотите?

ПИОНЕРЫ. Да! Да! Да!

1-Й ПИОНЕР. Да здравствует советская технология "ноу-хау", что в переводе с английского означает "нечего хавать"!

2-Й ПИОНЕР. Да здравствует всеобщий базар – советский вариант рыночной экономики.

3-Й ПИОНЕР. Да здравствует писатель Грибоедов, автор бессмертной книги "Горе от ума, чести и совести!"

4-Й ПИОНЕР. Юные реаниматоры, к борьбе за тело Коммунистической партии будьте готовы!

ВСЕ ПИОНЕРЫ. Давно готовы!

Пионеры уходят.

ВЕДУЩИЙ. Прекрасно, Анжелика. А теперь давайте раскрутим нашу спиритическую тарелочку. (Смотрит на стол.) Кстати, где она?

ОКУНЯЕВ. Где-где… Жидомасоны раскокали.

ВЕДУЩИЙ. То есть, как?

ОКУНЯЕВ. Известно как, по жидомасонски.

АНЖЕЛИКА. Как грубо! Я испускаю дух! (Падает в обморок.)

Из-под стола тут же выскакивает дух Маяковского.

ОКУНЯЕВ (озадаченно). Кто это?

ВЕДУЩИЙ. По-моему, дорогая поэтесса испустила дух Владимира Маяковского.

ОКУНЯЕВ. Ну что ж, попросим. Хотя, чувствую, тоже еврей.

ДУХ МАЯКОВСКОГО. Стихи!

Выходит на авансцену и декламирует.

ВЕДУЩИЙ. Спасибо! Чувствую, вы уйдете от нас со щитом. (Окуняеву) А вы, товарищ Окуняев, не расстраивайтесь. Хотите, вызовем дух еще какого-нибудь поэта? Например, Лебедева-Кумача?

ОКУНЯЕВ (с досадой). Надо же… Лебедев – и тот Кумач. Тьфу, масонство какое!

АНЖЕЛИКА (внезапно приходя в себя). Ой! Я, кажется, сочинила детский стишок о советско-украинской дружбе!

ВЕДУЩИЙ. Ну-ну…

АНЖЕЛИКА. А у нас в квартире газ. А у вас?

ВЕДУЩИЙ. Очень мило. Но что-то у нас маловато духов.

Из-под стола вновь выскакивает дух Маяковского.

НЕВТУШЕНКО. Владимир, ты вернулся?

ДУХ МАЯКОВСКОГО. Тебя не спросил. (Зрителям.) Стишок. "Необычайное приключение, случившееся на даче с тем, чье имя нельзя назвать, не оскорбив при этом его чести и достоинства"[98].

Выходит на авансцену и декламирует.

АНЖЕЛИКА. Какой ужас! Я лучше умру. (Теряет сознание.)

ОКУНЯЕВ. Вот те на! Давайте вернем ее в виде духа, пускай детские стишки читает, а то Маяковский что-то подкачал. Не зря я насчет него сомневался. (Кричит под стол.) Дух, выходи!

Из-под стола появляется дух Маяковского.

ДУХ МАЯКОВСКОГО. Вот я.

ОКУНЯЕВ (злобно). Знаешь, какая рифма на слово «я»?

НЕВТУШЕНКО. Неужели, «свинья»?

ВЕДУЩИЙ. Товарищи! Товарищи! Я думаю, Владимир Владимирович появился как раз вовремя, поскольку настало время подвести итоги. Нет сомнений, что все вы сегодня на щите, а потому предлагаю суммировать наши впечатления.

ДУХ МАЯКОВСКОГО. Я начну!

ВЕДУЩИЙ. Пожалуйста.

Все персонажи выходят на авансцену.

ДУХ МАЯКОВСКОГО.

НЕВТУШЕНКО.

ОКУНЯЕВ.

ВЕДУЩИЙ.

(Мелодия песни из к/ф "Небесный тихоход")

Мы живем в интересное время,

Не дай бог, оно быстро пройдет.

Бремя творчества – это не бремя,

Если все, что ни слепишь – сойдет.

И поскольку гласность все открыла шлюзы,

Можно выплеснуть метали лишь о чем…

Первым делом нужно членом стать союза,

Ну а творчество? А творчество – потом!

Пусть писатель напишет покруче,

Пусть художник рисует черней.

Ничего, что в период минувший

Прославляли мы наших вождей.

Ведь поскольку мы работники культуры,

Что закажут нам – о том и пропоем.

Первым делом, первым делом – конъюнктура…

Ну а творчество? А творчество – потом!

(Мелодия песни "Кавалеристы")

Мы – крупные писатели, все любят нас.

Особенно крестьянство и рабочий класс.

У каждой нашей форточки Пегас сидит на корточках

И ждет Пегас от нас команды "Фас!"

Мы – люди творчества, любимцы муз.

Стоим всегда, всегда горой за наш родной союз.

Сомненья пусть терзают гения,

Союзу лишний гений – лишний груз.

(Мелодия песни «Марш энтузиастов)

Бурей аплодисментов

Приветствуй публика своих героев.

Наши интеллигенты

Пошли по миру, новый мир построив.

Для тех, чье вдохновение обслужит поколение,

Звезда родимая, еще незримая, уже маячит на груди.

Нам не страшны ни темпы, ни застои.

Нам ни к чему посредничество муз.

Он Генерального до гениального

В наших сердцах проложен правильный курс

Пионеру хорошо, а химику лучше!

Я бы в химики пошел, пусть меня научат!

В огромном стакане кипит кислота,

Приборы сияют, посуда чиста.

Я тоже посуду не бью, не роняю,

Я маме на кухне всегда помогаю.

Мы вас очень уважаем,

Мы поможем вам во всем,

Дайте нам пробирку в руки,

Мы вам что-нибудь взорвем!

Дяди и тети, мне непонятно –

На ваших халатах дырки и пятна.

Но вас за это никто не ругает,

Ну, разве в жизни такое бывает?!

Надоело собирать

Пузырьки и банки.

Нам бы что-нибудь взорвать

В трехлитровой склянке!

Пройдет весна, наступит лето!

Спасибо химии за это!!!

- Юные пионеры! К атмосфере сероводорода качанализа, будьте готовы!

- Всегда готовы!

- К нулевым выходам оргсинтеза, будьте готовы!

- Всегда готовы!

- К английским миллионам, будьте готовы!

- Всегда готовы!

- К распределению в Нижнюю Шмониху, будьте готовы!

- …Уже готовы!

Взвейтесь кострами, синие ночи!

Мы пионеры - химии дочи.

      ТИГЛИ

Я поставил тигли в печь,

Чтобы фильтры в них отжечь.

Кофе взять сходил в буфет,

Возвращаюсь - тиглей нет.

Кто-то взял их. Мать твою!

Тигель-тигель ой-лю-лю!

      ТАРАКАНЫ

Тараканы в муфеле

Обжигают лапочки.

Вы б ходили в туфельках,

А лучше - в белых тапочках.

      БЮРЕТКА

Капли каплют из бюретки

На тетрадь, на табуретку

На раскисшую соседку

Попадают очень метко,

На промокшую газетку,

На дымящую розетку,

И в аптечку на таблетки,

И на вкусные конфетки.

Попадают и на пол.

Да, вода - не этанол!

      ЧЕБУРАШКА

Чебурашка попросил крокодила Гену:

"Гена, сделай за меня практикум рентгена!"

Но ответил крокодил: "Делай сам, дурашка!"

Так в тот день получен был спектр Чебурашки.

      МЫШКА

Грызла мышка ступку -

Поломала зубки.

А погрызла книжку -

Вышла мышке крышка.

Хоронили мышку

И слоны и мишки.

Говорили заиньки,

Ушками махая:

"Книжка по органике -

Самая плохая!"

Вожатый:
Нам приветствовать вас – радость,

Текст письма давно готов,

1-й пионер:
Но какой писать вам адрес:

Ленинград иль Петергоф?

2-й пионер:
Долго мучились мы сами,

Теребили пап и мам,

И решили «Ну их - к маме!»

И пришли сегодня к вам.

3-й пионер:
В день ДХ – день всенародный,

Хоть и вход к вам несвободный,

Шлет привет Алма-Ата,

Хоть и в зале теснота,

1-й пионер:
Хоть и в зале шум и гам,

Шлет привет вам Магадан!

2-й пионер:
А армяне, шутки ради,

Вас приветствуют по радио.

3-й пионер:
Шлет привет Вам Украина,

И Саратов в этот день.

ХОРОМ:
Как сказала тетя Нина:

"Тащат все, кому не лень!"

1-й пионер:
Много дней провел в дороге

Пионер грузинский Гоги,

Нам привез в подарок он

Пионерский миллион.[101]

2-й пионер:
Гость желанный в Ленинграде

Пионер эстонский Матти,

Он нам шлет свои приветы,

Он смеется и хохочет,

3-й пионер:
Но сказать по-русски это

Он из принципа не хочет.

1-й пионер:
Шлют привет нам из Ростова,

Армавира, Кишинева!

2-й пионер:
К нам хотят приехать снова

Из далекого из Пскова.

3-й пионер:
Пионеры из Тамбова

Пишут нам в своем привете:

«Мы звеном - всегда готовы!

Так что праздник ваш - отметим!»

Вожатый:
Жизнь у нашего звена

Оживленна, дел полна,

Наш девиз: «Вперед и выше!»

Мы отмечены в РОНО,

Так послушайте, чем дышит

Наше дружное звено.

1-й пионер:
Знают Петя и Сережа,

Знают Маня и Анюта:

Спирт амиловый дороже,

Но этиловый – валюта!

2-й пионер:
Гена – лучший пиротехник,

Варит Гена гексаген.

Мы устроили воскресник,

Гену отскребли от стен.

3-й пионер:
Наш технический кружок

В школе пробки пережег,

1-й пионер:
Там мальчишки и девчонки

Мастерили шестеренки.

2-й пионер:
В темноте же – вот картинки –

Получились четвертинки!

Вожатый:
Дорогие тети, дяди,

Мы пришли не смеха ради.

Мы сюда пробрались еле

Не для демонстрации,

А вполне с конкретной целью –

Профориентации!

1-й пионер:
Мы сказали дяде Ване,

Что все химиками станем.

Дядя Ваня принял меру:

Нас отвел к милиционеру –

«Химики» у них в почете

Состоят все на учете.

2-й пионер:
Витя – главный наш прогульщик,

Не хотит учиться лучше.

Вожатый:
В силу химии мы верим,

Помогите пионерам:

Объясните как-то Вите,

Чтобы он учил урок,

3-й пионер:
Но при том не повредите

Наш отрядный «уголок»!

1-й пионер:
До свиданья, папа, мама,

Извини, коль, что не так!

Кончив школьную программу,

Поступаю на химфак!

2-й пионер:
И назло соседу Борьке,

Что живет через этаж,

Буду я носить не «двойки»,

А С₂Н₅ОН.

3-й пионер:
Буду я всегда веселым!

Умываться - Н₂S!

А питаться - метанолом!

1-й пионер:
Бутанолом!

2-й пионер:
Пропанолом!

3-й пионер:
Бромом!

1-й пионер:
Натрием!

2-й пионер:
Фенолом!

ХОРОМ:
Кто не хочет - пусть не ест!

1-й пионер:
Я!

2-й пионер :
Ты!

3-й пионер:
Он!

1-й пионер:
Она!

ХОРОМ:
Нами химия сильна!

Вожатый:
Победить ее нельзя!

ХОРОМ:
Взорвался ты – остался я!

(Запевают на мотив «Родина моя»):

От кислотного тумана

Сгинуло пальто,

Но наш химик – он не мамонт,

Не вымрет ни за что!

И пускай грозят нам деканаты,

У студентов нервы как канаты,

Гоним этанол-ректификат.

И каждый день, как будто праздник!

Будут на тебе

Рваные халаты гореть,

Будешь сто рублей

Ты всего за это иметь,

Полжизни!

Будем я и ты

Возле грязной колбы сидеть,

И будут взрывы греметь

Над тобой, надо мной,

Пока жив наш любимый химфак!

1-й пионер:
Я!

2-й пионер:
Ты!

3-й пионер:
Он!

1-й пионер:
Она!

ХОРОМ:
Нами химия сильна!

Вожатый:
Победить ее нельзя!

ХОРОМ:
Взорвался ты – остался я!

(Уходят под барабанный бой).

Это какой класс, восьмой или рабочий? К доске пойдет Рейсшина! Рейсшина? Ну, надо же, никогда бы не подумал. Что такое относительная атомная масса? Так... так... отнести и взвесить?! Ну не совсем, но на тройку... Пять?! Хорошо, только скажите, чему равна масса серы? Как это три-шестьдесят? По три-шестьдесят было давно, теперь по тридцать два... Садись! Сейчас я вам покажу, как взрывается водород.

Девятый класс, уберите с парт то, что осталось от восьмого. В урну, куда же еще... к стенке поставьте! Ну и что, что с прахом? Да не в стену, я же сказал. Почему Менделеев назвал Периодическую систему своим именем? Кто ответит? ... Сам такой! Ах, тоже фамилия? Ну, иди сюда. Ух ты, какой маленький! Ну-ка, скажи, где гербициды применяются? В борьбе с вредителями народного хозяйства? Что, сейчас? Ах, в тридцатые годы?! ... Напиши-ка нам, как диссоциирует аш-два-эс-о-три. Так, равно аш-два плюс эс, плюс о три? Тогда аш-два-эс-о-четыре диссоциирует на аш-два, эс и о-четыре? Ну, конечно, о-четыре сразу распадется на два-о-два! Садись, мать твою вы...зову.

Десятый А, что здесь написано? А здесь? ... А здесь? Что значит це-аш два равно це-аш минус це-аш три? Это не равно, а двойная связь! Так, только не прОпил, а пропИл и кружок в бензольном кольце – не атом кислорода. Три! Не три пропил, а тебе три... Иванов, нет не так! Этилен – это не непердельный, а непредельный углеводород.

Одиннадцатый класс, перестаньте целоваться под портретом Бутлерова! Ему было можно – он знал больше вас. Лучше ответьте, что сказал Энгельс о роли гетероциклов в происхождении семьи, частной собственности и государства?.. Такого он не говорил! Он вообще о гетероциклах ничего не говорил. У него даже мысли такой не возникало, он в это время "Декрет о земле" писал... Ну что ты ногами дрыгаешь, как метан водородом? Что, пи-связь с соседкой порвалась? А что ж ты к ней так энергично присоединялся? Не знал, что порвется? Думать надо было, а не коагулировать телами. Вот так! Звонок? Ну, наконец-то! Химфак – банзай!

Ты у доски и два слова не связывал,

Только жевачка висит на губе.

Ты из-под парты мне кукиш показывал,

Знай, Иванов, я не верю тебе.

Верить не буду твоим обещаниям,

Выучить все, переделать и сдать

Я твою мать приглашу на собрание,

Чтобы ей все про тебя рассказать,

Ты, Иванов, знаешь буковки разные

Ими украсил ты мой кабинет,

Первая — икс, про него я рассказывал,

Игрек — вторая, но третья не зет.

Ты в пятом классе семь лет уже маешься,

Вот бы министру упорство твоё,

Ты обучению сопротивляешься,

Всё у тебя через гласную Ё!

Ты, Иванов, так силен в умножении,

Что дважды два у тебя двадцать пять,

Не умножение, а размножение

Хочется в школе тебе изучать!

Славишься ты, Иванов, вычитанием,

Всё что угодно ты можешь отнять,

Что ты лепечешь в своё оправдание,

Вызову я всё равно твою мать.

Ты издеваешься над географией

В картах рисуешь людей без штанов.

Не география а порнография –

Вот твой любимый предмет, Иванов!

Прячешь под партой картинки похабные,

Носишь в портфеле журналы «Плейбой»

Книжки заклеены голыми бабами

Я, Иванов, недоволен тобой!

Ну а пока ты сидишь озабоченный,

От напряжения ногти грызешь

Взгляд помутнел и волосья всклокочены,

Все размышляешь, где синус, где ёж,

Я и отца приглашу на собрание,

Чтобы решить наболевший вопрос.

Знал бы папаня, что выйдет заранее,

Он бы тебя из роддома не нес!

РАБОТА № 1

«ПОЛУЧЕНИЕ И СВОЙСТВА КИСЛОРОДА»

(34 День Химика, 03.04.1993)

В опыте мы имели приборы. Сначала газоотводную пробирку, затем просто. В пробирку с трубкой залили перекись водорода и добавили оксид марганца. Жидкость сразу же закипела. Заткнули ее затычкой. В образовавшуюся пробирку стал поступать газ. Кислород стал собираться на стенках трубочки. Тем временем лучинку суем в огонь до образования горячего красного конца. Когда вся пробирка стала кислородом, засунули туда красный конец, и он вспыхнул. Значит, получилась кислорода, образовалась белый дым и запах. А сначала лучинка не горела, потому что не дождались, а потом она погорела-погорела и потухла, значит, затычка не пропускала кислород.

Выводы:

1. В пробирке получилось то, что и хотели получить.

2. Я понял, как находить свойства кислорода.

3. Кислород – это газ, который образует дым и запах.

4. Тухнувший уголь, опущенный в кислород, начал разгораться, а потом потух.

5. Перхоть водорода дает кислород, которым мы дышим все время.

6. Если пробирку заткнуть затычкой не плотно, то кислород не образуется, а всунуть плотно, то будет.

РАБОТА № 2

«ПОЛУЧЕНИЕ МИМИАКА»

(34 День Химика, 03.04.1993)

Мы взяли трубковую пробирку и засунули туда гидроксид кальция и соль. Пробирку нагрели, а трубку опустили вверх в другую пробирку. Когда горит сухое горючее, то в вышестоящей пробирке собирается мимиак. Сам мимиак легче воздуха и поэтому пахнет так, что сильно бьет в нос, но слабее, чем Павлов Миха из 9-го "Г". Тот бьет еще сильней и требует жувачку, а мимиак нет. Когда вся пробирка будет в мимиаке, обмакнем ее в воду, и она будет забираться по пробирке наверх и краснеть. После этого мы узнаем, что мимиак растворим и щелочь, а Киря написал, что нет. Тогда мы трубку из мимиака сунем в аш-хлор и будет дым, потому что мимиак с ним дымит и больше не пахнет. А Киря сунул его в нос и упал со стула, значит, мимиак опасен. А еще из него делают удобрения для картошки, которую мы едим.

This is a story about four people named Everybody, Anybody, Somebody and Nobody. There was an important job to be done and Everybody was sure that Somebody would do it. Anybody could have done it, but Nobody did.

Somebody got angry about that, because it was Everybody's job. Everybody thought that Anybody would do it, but Nobody realized that Everybody wouldn't do it. It ended up that Everybody blamed Somebody while Nobody did what Anybody could have done.

Все понятно? [103]

Умен Умка! Уйти, убежать, улизнуть умеет, урвать еду. Зубастый! Убьет тушку – ну урчать.

Утки судьбу сразу узнают. Ученые!

«Бегу, бегу!» - урчит Умка – ужас уток. Жуток Умка!

«Убьет, убьет!» - утки паникуют. Уходят, суки!

Умка скулит.

Вдруг – ух! Гуси! Курлык, курлык! Курлык, курлык! Будят Русь? Умка недоумевает, чудак. Будет урок.

Устал Умка. Льдину уносит. Сунул лапу. Воду мутит. Жуть.

Бултых! Сучит культяпками – рыбу пугает.

«Плыву, - думает Умка,- Ну, мука!»

Уши наверху. Вдруг акула? Укусит!

Утро уходит. Желудок урчит. Нужно еду.

Бум! Убил нерпу! Чудо! Ух, ушлый Умка!

Кусок откусил, другой – вкусно! Целую нерпу убрал. Пузо пучит.

Чу! Чужой дух! Якут? Тунгус? Чукот? Ученый! Ужасна участь Умки!

«Убить ученого?- думает Умка,- Пущу кровищу. Шкуру – деду.» Шутка.

Ученый близорук. Ушел.

Умка кайфует. Ура! Переживу зиму.

Мысль Тынды – быть сытым. Сны Тынды - быть сытым. Мысль Тынды, сны Тынды, смысл Тынды - быть сытым!!!

Бык был лысым. Лысым-лысым. Бык выл, бык мыл дрын. Бык слыл сытым.

Бык-сын был рыж. Был! Бык-сын лысый! Бык-сын ныл. Хнычь, бык-сын, хнычь! Быть лысым, лысым, лысым... Бык-сын мыл сыр. Сыр был мытым, сырым. Был пыл – бык мыл. Бык мыл, бык ныл... Сыр был – сыр сплыл!

Ты бы сыр мыл? Был бы пыл! Ты бы мыл-мыл, мыл-мыл... Сыр был – сыр сплыл. Сыр сплыл? Ты сыр скрыл! Вынь сыр, ты! Скрыл бы ты сыр, был бы втык! Дык! В дых! В дых!

Быт Тынды стылый, брыдлый... Вырыть бы тыщ, в Крым бы!

Сыч вырыл мышь. Сыч прыг, мышь брык! Сыч вырыл мышь – был сытым. Сытый сыч взмыл ввысь. Быстрый!

Ты бы вырыл мышь? Ты был бы сытым? Сыр бы вырыть. Сыр сытный!

Сны. Зыбь. Дымы. Рыбы. Выдры. Выдры – грымзы. Выдры – мымры. Выдры – сыны Тынды.

Стылый, обрыдлый быт Тынды. Мыть, мыть, мыть...

Бык вымыл дрын, вымыл хлыст. Пыж, тын, стык крыш, смык лыж. Вымыты. Вымыл клык, вскрыл прыщ, смыл сыпь... Бык сытый, бык мытый!

Сытый быт Тынды. Рты Тынды сыты. Бык сыт, бык-сын сыт. Сыт сыч. Сыты рыбы, сыты выдры. Рысь, выпь, лызь сыты. Ты сытый, вы сыты, мы сыты. Тыл сытых рыл Тынды. Сыты сыны Тынды.

Смысл Тынды – быть сытым. Сны Тынды – тыщ, в Крым, вдрызг, в дым!

Знаменитое произведение английского автора А. Милна является не чем иным, как психологической драмой.

Как на Куликовом поле, сошлись в жаркой схватке на страницах этой книги две силы, две полярных системы ценностей. С одной стороны – маленький романтик Крошка Ру, неисправимый оптимист и весельчак Тигра.

С другой – мрачные фигуры патологического тунеядца Винни-Пуха и камарильи его зловещих дружков – беспринципного конформиста со свинскими повадками Пятачка, холодного и расчетливого циника Кролика.

Весь образ жизни этой преступной банды, погрязшей в обжорстве, пищевых и моральных извращениях, производит отталкивающее впечатление. Болезненная страсть Пятачка к желудям – не что иное, как метко предвосхищенный автором мутный вал наркомании. Хорош и сам Пух! – грубое безграмотное животное, пробавляющееся сочинением скабрезных стишков и погрязшее в обжорстве. "Хорошо живет на свете Винни-Пух!" – цинично восклицает он, в то время как по данным Кристофера Робина половина обитателей Леса систематически недоедает.

Особняком стоят в романе фигуры стареющей мещанки Совы, склонной к садистским поступкам, а также длинноухого мракобеса и схоласта Иа, которого даже приспешники из клики Пуха в глаза называют ослом. Существуя на подачки ко Дню рождения, эти двое неплохо живут под пятой пухов и пятачков, демонстрируя продажность интеллигенции в том мире, который автор метко характеризует как Лес. Но уже крепко задул в Лесу ветер перемен. Поистине пророчески звучат в финале эпопеи слова Крошки Ру: "Тигры вниз лазить не могут, они только вверх умеют!"

Разработан командой КВН ЛГУ в 1988 г. в предвидении Олимпиады в Сочи .

1. НА ЭКРАНЕ ИДУТ ТИТРЫ:

– Команда КВН ЛГУ показывает остросюжетную суперпатриотическую фильму из серии «Экология духа»…

– Белые пятна в красной книге олимпийских рекордов!

– Олимпиаде в Сеуле посвящается…

2. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Загнивающий антинародный южнокорейский режим. Заживо гниет кровавый диктатор Ро-Дэ-У с супругой.

Не гниёт только южнокорейская патриотка с нежным именем Фунь.

В кадре сидит кровавый диктатор с супругой и цинично жрет. Вокруг них толпа прихлебателей делит объедки и занимается культуризмом. Почему культуризмом? Потому что так написано в сценарии.

3.ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Москва. Кремль.

Из конца в конец своего кабинета ходит мрачный Председатель Олимпийского комитета. Его мучает навязчивая идея: как бы нам всем рекордам наши русские дать имена?

Внезапно его осеняет: нужно выкрасть в Международном Олимпийском комитете красную книгу олимпийских рекордов! Сделать это может только один человек – Крокодил Гена.

Приделав к ней уши, он вывезет ее в Москву под видом Чебурашки!

4. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Аэропорт «Шереметьево-10». Вместе с советскими олимпийцами на борт теплохода «Михаил Шолохов» поднимаются пять крокодилов под видом сборной СССР по синхронному плаванию.

Никто не догадывается, что под видом теплохода плывет в Сеул Крокодил Гена.

В кадре плотным строем проходят пять крокодилов.

5. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Сеул. На пристани Гену встречает Фунь. Они обмениваются паролями.

ГЕНА: Гена.

ФУНЬ: Фунь.

Внезапно Фунь понимает, что Крокодил Гена – именно тот, кого она ждала всю жизнь!

Гена не догадывается, что Фунь любит его. Ему не до Фунь. Только что в Японском море затонул связной крокодил Саша, долгие годы маскировавшийся под американский авианосец. В своей посмертной шифровке он предупредил: Красная книга Олимпийских рекордов похищена!

Немая любовно-трагическая сцена.

6. ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ОЛИМПИЙСКИЙ РЕПОРТАЖ

В кадре – группа комментаторов с микрофонами и в наушниках.

1-й КОММЕНТАТОР:
Внимание! Внимание! Говорит и показывает Сеул! Мы начинаем очередную трансляцию с игр Двадцать Четвертой Олимпиады!

2-й КОММЕНТАТОР:
Сегодня в Сеуле жарко, а у нас в Останкине, откуда все мы ведем свой репортаж, наоборот, холодно, и башня все время раскачивается…

3-й КОММЕНТАТОР:
Только что поступило изображение знаменитого спринтера из Канады. К сожалению, наш принтер – из СССР, поэтому разобрать, кто этот знаменитый, пока не удается!

1-й КОММЕНТАТОР:
В составе советской легкоатлетической дружины два спринтера, два стайера и четыре плейера.

2-й КОММЕНТАТОР:
Захватывающие события разыгрались в секторе для толкания ядра. Только что нашему спортсмену удалось-таки толкнуть этот увесистый снаряд за 25 рублей! Это лучший результат сезона в мире!

3-й КОММЕНТАТОР:
В разгаре состязания метателей диска. Интересно, что, начиная с этого года, на всех международных соревнованиях используются советские диски с записями композитора Шаинского.

1-й КОММЕНТАТОР:
Ожесточенная борьба развернулась также и в секторе для метания серпа и молота.

2-й КОММЕНТАТОР:
В марафонском беге у женщин лидирует норвежская спортсменка. У мужчин – её соотечественник из Сенегала.

3-й КОММЕНТАТОР:
Десятиборцы, тем временем, из сектора по прыжкам с шестом переходят в сектор учета для своевременной постановки на учет в другом секторе и уплаты членских взносов.

1-й КОММЕНТАТОР:
Продолжается волейбольный матч СССР - США. Пока разящим ударам американцев успешно противостоит надежный блок коммунистов и беспартийных! Но вот новый удар – мяч в поле!

2-й КОММЕНТАТОР:
Мяч в поле, а по полю бежит футболист Алексей Михайличенко, которому только что удалось открыть счет в швейцарском банке. Алексей в падении дотягивается до мяча кончиком головы и посылает его в перекладину!

3-й КОММЕНТАТОР:
Какая досада! Именно в этот момент упражнение на перекладине выполнял Советский гимнаст Дмитрий Билозерчев! Сейчас на помосте японский гимнаст выполнил харакири, прогнувшись. Однако, оценки жюри – невысоки. Видимо, недостаточно прогнулся.

1-й КОММЕНТАТОР:
На турнире по художественной гимнастике упражнение с булавами выполняют Илья Муромец и Богдан Хмельницкий.

2-й КОММЕНТАТОР:
Русский богатырь Мухарбек Мурзаев только что толкнул штангу весом 900 килограммов. Штанга не пошевелилась.

3-й КОММЕНТАТОР:
Не пошевеливаются и наши гребцы. Только что на гребном канале американская двойка без рулевого обогнала нашу восьмерку с рулевым.

1-й КОММЕНТАТОР:
В стрельбе из пневматической винтовки наша участница успешно выбила зайца, мельницу и трехкомнатную квартиру.

2-й КОММЕНТАТОР:
В стрельбе по мишени "Бегущий кабан" отличился Федор Попов. Меткими выстрелами он перебил кабану ноги, а затем прикончил его кинжалом.

3-й КОММЕНТАТОР:
На траншейном стенде одинаковое число очков набрали наши и румынские стрелки, в связи с чем там сейчас проходит перестрелка.

1-й КОММЕНТАТОР:
Подходят к концу поединки боксеров. Встреча нашего тяжеловеса Владимира Пу с нигерийцем складывается тяжело. За плечами у нигерийца два боя, которых он и подставляет под удар, пользуясь попустительством рефери.

2-й КОММЕНТАТОР:
И в заключение сообщим: как всегда в 0 часов 40 минут, сразу же после окончания нашей программы, мы передаем хронику Олимпиады. Прием передач для олимпийского хроника проводится ежедневно в здании телецентра.

7. ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Москва. Кремль.

В кабинете председателя олимпийского Комитета появляется Фунь.

ФУНЬ: Петрович…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Отстань.

ФУНЬ: Петрович…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Отстань. К Шеварднадзе прямо и направо.

ФУНЬ: Петрович, вот твоя книга. (Протягивает книгу.)

Председатель радостно хватает книгу.

Внезапно в Кремле появляется кровавый диктатор Ро-Дэ-У с супругой.

Диктатор с супругой выхватывают книгу из рук остолбеневшего Председателя.

РО-ДЭ-У С СУПРУГОЙ: Господа, вы не знаете главного! В этой книге белые пятна!

Фунь в ужасе закрывает лицо руками, Председатель в замешательстве, Ро-Дэ-У с супругой торжествуют.

Внезапно в Кремль вбегает Крокодил Гена.

Гена выхватывает книгу из рук Ро-Дэ-У с супругой.

КРОКОДИЛ ГЕНА: Ха-ха-ха! В этой книге больше нет белых пятен – их только что замазали наши советские олимпийцы!

Ро-Дэ-У с супругой падают. Остальные братаются.

8. ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ.

Москва. Кремль. Буфет. Дают сосиски.

В кадре – очередь.

Первыми в очереди стоят Крокодил Гена и Фунь.

Однако влюбленных ждет сюрприз: Вместо сосисок продавец вручает Фунь орден Дружбы Народов, а Гене – бронзовый бюст Фунь.

Очередь аплодирует.

Очередь поздравляет Фунь с высокой наградой.

Крокодил Гена поздравляет очередь с лишней порцией сосисок.

Все поют финальную песню:

          Широка страна моя родная,

          А еще длинней она в длину.

          Там рекорды в планы загоняют,

          И дают сосиски бегуну.

Наша жизнь привольна и широка,

Лишь зачет командный портят нам

Эти страны с Ближнего Востока

И еще какой-то Суринам.

     Красной Книги широки страницы,

     Белых пятен в ней уж больше нет.

     Расширяет гласности страницы

     Наш родной спортивный комитет.

КОНЕЦ ФИЛЬМА

Статья из БЭМСа — Большого Энциклопедического М. Словаря

Опледеление

Тлиллел —

1) Наиболее плоглессивный занл стлемительно лазвиваюсегося сегмента хино, удовлетвояюсего потлебности потлебителя в езедневной дозе неопледеленности, сомнения и стлаха.

2) Любой хинофильм в таком занле.

3) (шутл.) Вообсе, любой обхект, подлезасий охлане министелством Культдуллы, и удовлетволяюсий тлем условиям («тлем китам» тлиллела, см. низе).

Тли кита тлиллела

Фундаментальными понятиями (и действуюсими лисами) в занле тлиллела являюсся кловь, тлупы и шашпенш (не путась с шашлыком). Относения мезду ними мозно уплосенно описать так:

· В лезультате хоздения по лезвию блитвы из гелоев тлиллела выделяесся кловь. Пли слиском длительном ее выделении облазуюсся тлупы.

· Тлупы насинают тлеть. (Отсюда посло известное вылазение «тлиллел тлел, Болис молсял», плиписываемое Агонии Балто).

· В лезультате наплязение наластает до клитисеской отметки, и повессвование пелеходит в фажу шашпенша.

Некотолые спесиалисты, наплимел, хиноклитик Кателина Толкнутая, пликипевсие всем своим хозяссьтвом к идеоголии изьма, выделяют в тлиллеле не только тли составные сясти («тли кита» в насей славной тельминологии), но и тли истосьника, а именно: хомедию, тлагедию и дламу. Такое деление пледставляесся насему усеному совету излисьне слозным для понимания и плитом совелсенно ненузным для плактисеского плименения.

Этимоголия

Этимоголия понятия «тлиллел» имеет несколько интелплетасий:

· Сястица «Тли» являесся отсылом к слову «тли» (ознасяюсему: больсе двух, но меньсе сетылех), символизилуюсему тли составные сясти славного занла тлиллела, а оконсяние «ллел» — вылажением всеобсего одобления и ладости.

· Название облазовано из фамилии великого классика тлиллела — Лалса Фон Тлиела, автола легендальной нетленной ленты «Дохвиль — голод тлеюсих тлупов».

Не боясь показасся селесщул занудными, облатим внимание ситателя на ситуасию, слозивсуюся воклуг написания и плоизнесения слова «тлиллел». Некотолые отсепенцы милового кинематоглафисеского сообсества имели делзость заметить сленам насего славного усеного совета, сто сусествует якобы «плавильное» написание (триллер). Усеный совет толзественно заявляет всем этим: плоизносение и написание несуссественно и несусветно. Нася сель — не безуплесьная олфоглафия и фонетика, а глубинное понимание плосессов, плотекаюсих в недлах мозговых оболосек сождаселей и созителей тлиллелов.

Глозный тлиллел

Глозным называесся тлиллел, выседсий из-под пела великого тлиллелодела (тлиллелописца). Наплимел, Лалс Фон Тлиел — безусловно, гениальный тлиллелописец. С небольсой натяжкой к мастелам мозно отнести Альфледа Хиськока, Сялли Зяблика и дл. пледставителей выдаюссейся ськолы лежиссела Фланциска Фолда Купола. С больсей натязькой глозными являюсся тлиллелы, плиблизяюсиеся к плоизведениям Л. фон Тлиела по двум паламетлам: касеству или обхёму бюдзетных следств и следствий, затласенных на схёмку.

Лозный тлиллел

Главное пли идентификасии тлиллелов следи длугих хинолент — не спутать их c тлэс-фильмами (лозными тлиллелами). До недавнего влемени главным отлисием тлэс-фильмов от истинных тлиллелов (кломе малого бюдзета, сто не ледкость, увы, и в мыле тлиллелов) было полное отсуссвие атмосфелности.

Однако после выхода на шилокие и ужкие эхланы ленты «Узник сёлного эхлана» главный клителий отсеивания полопал. В то зе самое влемя, побосьные клителии могут быть в деле идентификасии типа хинофильма неплохим подспольем. К плимелу, пли длительном плосмотле лозных тлиллелов злителей, как плавило, тосьнит и не пущает, возмозно — от члезмелного употлебления клепких спилтных напитхов, без котолых тлэс-фильмы скусьны и нетелесны.

От непонимания глубинных лазлищий мезду настоясим и лозным тлиллелами в Савесские влемена возникло понятие «тлетволное влияние тлиллелов», совелсенно не соответствуюсее действителности. Подробнее см. статью «Истолия тлиллела».

Затемнение в зале. Раздаются голоса из-за кулис.

1-Й ГОЛОС. Вам известно, Мефистофель, что ныне мы с вами живем в век ЭВМ – эпоху всеобщего маразма?

2-Й ГОЛОС. Конечно, дорогой Фауст. Сегодня вечером в этом городе пройдут дни прокуратуры и искусства. Дни пройдут под девизом "Искусство требует жертв".

На сцену дается свет.

На авансцене – двое ведущих и группа пионеров.

1-Й ВЕДУЩИЙ. Смотрите авангардную оперную постановку Большого театра СССР "Кровавый Герман или Кто замочил Дездемону?"

2-Й ВЕДУЩИЙ. Постановка сделана при участии ТОБИКА и ТЮЗИКА – Театра оперы и балета имени Кирова и Театра юного зрителя…

Раздается барабанная дробь.

1-Й ВЕДУШИЙ: …от лица которого вас пришел приветствовать пионерский отряд ЮДМ – юных друзей Мефистофеля.

Звучит увертюра на мотив "В пещере горного короля" Грига.

ПИОНЕРЫ:

Жертвы всякие нужны, жертвы очень важны.

И в искусстве делом этим все заражены.

Жил Отелло без жены на просторах страны,

Свято веря в честь Дездемоны.

1-Й ПИОНЕР. Юные пионеры! К борьбе за идейную чистоту оперного искусства будьте готовы!

ОСТАЛЬНЫЕ ПИОНЕРЫ. Всегда готовы!

Пионеры уходят под барабанный бой.

1-Й ВЕДУЩИЙ. Действие первое.

2-Й ВЕДУЩИЙ. Гавань приморского города на Кипре.

Звучат одесские мотивы. На сцену выходят Отелло и Яго.

1-Й ВЕДУЩИЙ. По гавани бродит киприот Отелло.

2-Й ВЕДУЩИЙ. Рядом с ним лидер турецкой общины Кипра грек Яго. Яго клевещет Отелло на Дездемону.

Яго что-то шепчет на ухо Отелло.

ОТЕЛЛО (изумленно). Иди ты!

1-Й ВЕДУЩИЙ. …поражается Отелло.

ЯГО (прижимая руки к груди). Гадом буду!

2-Й ВЕДУЩИЙ. …божится Яго.

ОТЕЛЛО (гневно). Ну, я ей покажу, кто из нас негатив недопроявленный!

1-Й ВЕДУЩИЙ. …кричит Отелло и бросается во дворец.

Отелло и Яго убегают.

1-Й ВЕДУЩИЙ. Действие второе.

2-Й ВЕДУЩИЙ. Солнечный весенний день в Петербурге.

На сцене появляются пионеры, которые безмолвно маршируют по ней из одной кулисы в другую.

Вслед за ними на сцену выходят Германн и Ржевский. Ржевский что-то нашептывает на ухо Германну.

1-Й ВЕДУЩИЙ. Странно ведет себя молодой офицер Германн. Вместо того чтобы заниматься строевой подготовкой, он думает о старой графине. Только что его друг Ржевский сообщил ему, что старуха знает три карты военных баз вероятного противника. Германн решает завладеть картами.

Германн и Ржевский уходят. На сцену вбегает взбешенный Отелло.

ОТЕЛЛО. А-а-а!

1-Й ВЕДУЩИЙ. Взбешенный Отелло вбегает в первый попавшийся дворец. Это дворец пионеров имени герцога Мантуанского.

2-Й ВЕДУЩИЙ. Во дворце в самом разгаре большой отчетно-перевыборный бал.

Появляется Риголетто. Отелло смотрит на него с удивлением. Вставая в позу оратора, Риголетто произносит безмолвную речь.

1-Й ВЕДУЩИЙ. С отчетной арией выступает арлекин Риголетто. Он убедительно доказывает необходимость совмещения в одном лице должностей придворного шута и секретаря дворцовой администрации[107].

2-Й ВЕДУЩИЙ. Внезапно раздается барабанная дробь. Конференцию пришли приветствовать юные пионеры.

На сцену с барабанным боем входят пионеры. Выстроившись в шеренгу, они поют на мотив "Сердце красавицы…"

ПИОНЕРЫ:

Взвейтесь кострами, синие ночи!

Мы пионеры, дети рабочих.

Близится эра светлых годов,

Клич пионеров – всегда будь готов!

     Радостным шагом с песней веселой

     Мы выступаем за комсомолом.

     А-а, а-а, за комсомолом!

     А-а, а-а, за комсомолом!

1-Й ПИОНЕР. Дорогой товарищ герцог! Разрешите торжественно отрапортовать, что верные вам пионеры выявили в театрах страны группу диверсантов.

2-Й ПИОНЕР. Арестован и разоблачен английский резидент Кар-мен, что в переводе на русский означает "шо-фер"!

3-Й ПИОНЕР. С помощью пионера Юродивого разоблачен царь Борис, в разгар смутного времени посадивший волость на талоны.

4-Й ПИОНЕР. Арлекин Риголетто!

Риголетто выходит на авансцену.

4-Й ПИОНЕР. Отвечайте быстро и не задумываясь: состоите ли вы в интимных отношениях с Аллой Пугачевой и если нет, то почему?

Риголетто пытается скрыться, но остальные пионеры хватают его.

1-Й ВЕДУЩИЙ. Риголетто разоблачен.

Отелло бросается на Риголетто и начинает его душить.

2-Й ВЕДУЩИЙ. Пальцы Отелло железным кольцом сжимают его горло.

Все застывают в немой сцене.

1-Й ВЕДУЩИЙ. Действие четвертое.

2-Й ВЕДУЩИЙ. В усадьбе дворян Лариных переполох…

Все с воплями разбегаются.

2-Й ВЕДУЩИЙ. …по поводу неожиданного приезда в усадьбу мавра Отелло. Германн сражен красотой Отелло.

Появившийся на сцене Германн, смотрит на Отелло и падает как подкошенный.

1-Й ВЕДУЩИЙ. Татьяна тоже взволнована. Она первый раз в жизни видит живого мавра.

Появившаяся на сцене Татьяна в панике прячется за ведущего.

2-Й ВЕДУЩИЙ. Тем временем, Германн допытывается у Отелло.

ГЕРМАНН (Отелло). Скажи, которая старуха?

1-Й ВЕДУЩИЙ. Внезапно раздается барабанная дробь. Германна пришли приветствовать юные пионеры.

С барабанным боем входят пионеры.

1-Й ПИОНЕР. Дорогие Татьяна и Германн! Разрешите торжественно отрапортовать, что верные вам пионеры выявили в театрах страны группу вероятного идеологического противника!

2-Й ПИОНЕР. В результате сокращения штатов, проведенного среди литературных персонажей, достигнуты следующие результаты.

3-Й ПИОНЕР. После сокращения Джинна в сказке об Алладине от беспрестанного трения лампы Алладин зарядился отрицательно и бил царевну Будур током.

1-Й ПИОНЕР. Шерлок Холмс вынужден был бороться сам с собой на берегу Рейхенбахского водопада, а потом, сбросив собственное тело со скалы, наблюдать, как оно медленно идет ко дну.

2-Й ПИОНЕР. Попав в критическое положение, литературные герои принялись перескакивать из книги в книгу в поисках места.

1-Й ПИОНЕР. На Гримпенской трясине каждый вечер стали раздаваться душераздирающие вопли. Местные жители утверждают, что так воет Карлсон.

3-Й ПИОНЕР. В "Белом солнце пустыни" на вопрос Верещагина: "Ты кто такой?" – под окном ответили: "Это я, почтальон Печкин! Привез пулемет для вашего мальчика".

1-Й ПИОНЕР. Сам Верещагин долго и безуспешно кричал в стенку нефтяного бака: "Федор! Матроскин с тобой?!"

2-Й ПИОНЕР. Со страниц "Винни-Пуха" пропал Пятачок и сам Пух, зато появился новый, неизвестный доселе персонаж, который питался желудями с медом, хрюкал, сочинял стишки и называл себя Свинопухом.

3-Й ПИОНЕР. Сокращенный Пух занял вакантное место Гюльчатай в сказке "Белое солнце пустыни", однако, вследствие непрекращающихся домогательств Петрухи вынужден был переехать в "Семнадцать мгновений весны", где появился внезапно перед Рольфом в тот момент, когда Рольф держал пятачка у открытой форточки и кричал сидящей напротив Гюльчатай: "Нет, ты не мать!", с чем Гюльчатай резонно соглашалась.

1-Й ПИОНЕР. В кабинете группенфюрера Мюллера сидел кот Матроскин и говорил: "Неправильно ты, дядя Мюллер, бутерброд ешь. Его надо маслом вниз намазывать, так вкуснее".

2-Й ПИОНЕР. В довершение всего адъютант Мюллера Шольц сообщил ему, что Великий Каа ползет по коридору РСХА в поисках бандерлогов.

3-Й ПИОНЕР. Слонявшийся без дела Штирлиц, у которого сократили профессора Плейшнера, вытащил Карлсона из Гримпенской трясины и послал его в Берн, где тот успешно выбросился из окна дома номер 6 по Цветочной улице и улетел за Малышом.

Из-за кулис выходит подвыпивший композитор Беллини.

1-Й ПИОНЕР (строго). Композитор Беллини, вы знаете свою оперу "Норма"?

НЕТРЕЗВЫЙ БЕЛЛИНИ. Н-не бспокойтесь. Комп-позитр Беллини свою норму знает. (Пытается обнять Татьяну.)

Отелло бросается на Беллини и душит его.

1-Й ВЕДУЩИЙ. Отелло не знал никакой нормы. Он знал только композитора Верди.

2-Й ВЕДУЩИЙ. Пальцы Отелло железным кольцом смыкаются на горле Беллини.

ПИОНЕРЫ (поют на мотив "Орлята учатся летать"):

Любви все возрасты покорны,

Ее порывы благотворны.

Ничем орлят не испугать.

Орлята учатся летать!

Орлята учатся летать!

Все покидают сцену.

1-Й ВЕДУЩИЙ. Петербург. Покои старой графини. Старая графиня готовится отойти на тот свет.

На сцену выходит графиня с раскладушкой. Разложив раскладушку, она пытается прилечь.

2-Й ВЕДУЩИЙ. Неслышными шагами приближается к ней Отелло.

Со страшным грохотом на сцену вбегает Отелло.

ОТЕЛЛО. Молилась ли ты на ночь, Дездемона?!

1-Й ВЕДУЩИЙ. Интересуется Отелло.

ГРАФИНЯ. Уйди, противный! Ридикюлем ударю!

Отелло бросается к графине и начинает ее душить.

1-Й ВЕДУЩИЙ. Старуха пытается скончаться, но поздно. Пальцы Отелло железным кольцом сжимают ее горло.

2-Й ВЕДУЩИЙ. Чуть в стороне Татьяна поет ей "Колыбельную".

Из-за кулисы выходит Татьяна.

ТАТЬЯНА (поет на мотив "Хабанеры"):

У лукоморья дуб зеленый,

На дровнях обновляет путь.

И днем, и ночью кот ученый

Плетется рысью как-нибудь.

     Там тридцать витязей прекрасных,

     В салазки Жучку посадив,

     Чредой из вод выходят ясных,

     Себя в коня преобразив.

Там царь Кощей над златом чахнет,

Ему и больно и смешно.

Там русский дух, там Русью пахнет,

А мать грозит ему в окно.

Отелло бросает на раскладушку бездыханную графиню и убегает. Татьяна уходит вслед за ним.

1-Й ВЕДУЩИЙ. Действие шестое.

2-Й ВЕДУЩИЙ. Спасаясь от вездесущих пионеров, все действующие лица собрались на Кипре.

Все действующие лица, кроме пионеров и Отелло, появляются на сцене и собираются вокруг графини.

ГЕРМАНН. Ты жива еще, моя старушка?

1-Й ВЕДУЩИЙ. Радостными возгласами приветствуют они вернувшегося на Кипр Отелло.

На сцену выбегает разъяренный Отелло. Все с воплями убегают, останавливаясь на краю сцены. Германн хватает труп графини и уносит его с собой.

2-Й ВЕДУЩИЙ. Внезапно на Кипре высаживаются юные пионеры.

Отелло в панике убегает, присоединяясь к остальным. Остальные пугливо сторонятся его, но Отелло знаками показывает, что не опасен. С барабанным боем входят пионеры.

1-Й ВЕДУЩИЙ. Назло пионерам все действующие лица прыгают в море с высокого утеса.

Все действующие лица прыгают в зрительный зал. Графиня, кряхтя, слезает вслед за ними, утаскивая с собою раскладушку.

Пионеры выстраиваются в шеренгу.

1-Й ВЕДУЩИЙ. Неожиданно во дворе появляется Фауст – патрон Мефистофеля – и сам Мефистофель.

Входят Фауст и Мефистофель.

ФАУСТ. Ну, и что ты на это скажешь, дорогой Мефистофель?

МЕФИСТОФЕЛЬ (опасливо косясь на пионеров). Пионер – всем ребятам пример.

1-Й ВЕДУЩИЙ. Поздно! Пальцы пионеров железным кольцом сжимаются на горле Фауста, Мефистофеля…

Пионеры бросаются на Фауста и Мефистофеля и душат их.

1-Й ПИОНЕР. …и ведущих! (Поочередно душит ведущих.)

Прикончив всех персонажей, пионеры выстраиваются на авансцене.

1-Й ПИОНЕР. Дорогие товарищи! Разрешите отрапортовать, что верные вам пионеры полностью сократили всех персонажей данного произведения и теперь искусство больше не требует жертв!

2-Й ПИОНЕР. Сделал дело – гуляй смело!

ПИОНЕРЫ (поют на мотив "Куплетов Мефистофеля"):

На прививку, третий класс!

Вы слыхали – это нас!

Вы слыхали – это нас!

На прививку, третий класс!

          Это только трус боится на прием идти к врачу.

          Лично я при виде шприца улыбаюсь и шучу.

          Ну, подумаешь, укол? Ну. Подумаешь, укол!

          Укололся – и пошел! Укололся – и пошел!

Победно уходят колоться.

        Третий курс подошел.

        Я на кафедру пошел.

        Трудно, трудно выбирать,

        Где дипломную писать.

Нужные химики -

Органики, физхимики.

Сварить синтез непросто:

Берем ацетона грамм сто,

В колбу наливаем,

Пять раз перегоняем.

Вставим градусник

В дефлегматор радостно.

А потом бромируем,

А затем нитруем,

Это все промоем,

За-

Кристаллизуем.

Сварим, сварим слезогонь,

До небес поднимем вонь.

Выльем ее в раковину,

Чтобы все плакали!

        Органику хорошо,

        А физхимику лучше –

        Я б в физхимики пошел,

        Пусть меня научат.

Гиббсовы потенциалы

Знают все –

И большие и малые.

Знаем энтропию,

Считаем энтальпию.

Гиббса энергию самую свободную

Экстраполируем на разбавление

Бесконечноводное.

Вычисляем активность,

Несмотря на ее противность.

        Физхимику хорошо,

        А природнику лучше.

        Я в природники пойду,

        Пусть меня научат.

Берем аминокислоту

Я – вот эту,

А ты – вот ту.

Собираем в цепочку,

Складываем в бочку.

Добавляем керосин -

Получаем инсулин.

Едем в академию –

Получаем премию.

Из самой обычной березы

Назло пасквилянтам и спекулянтам

Синтезируем искусственную мимозу

Девушкам к 8 марта!

        Природнику хорошо,

        А неорганику лучше.

        В неорганики пойду –

        Пусть меня научат!

Кластер с клистиром не спутаю,

Комплексов нити распутаю.

Я хелат получу

И лиганды разлучу.

Принесу их доценту очкастому:

- Скажите без провокаций:

Где тут сольватация,

А где гидратация?!

        Неорганику хорошо,

        Электрохимику лучше.

        На электрохимию пойду –

        Пусть меня научат.

Подаю напряжение –

Ионы приходят в движение.

К катоду - катионы,

К аноду - анионы.

Снимаю показания –

Выполняю задание.

Хочешь – иди гуляй.

Не хочешь –

Пей чай!

        Электрохимику хорошо,

        А на коллоидах лучше.

        На коллоиды пойду,

        Пусть меня научат.

Самую обычную колбу

Нужно вымыть с толком.

Двадцать раз водой водопроводной,

И пятнадцать – дистиллированной!

Надеваем очки –

Считаем пузырьки,

А как посчитаем –

Ответ проверяем.

Ой, что-то мало –

Начинай сначала!

        На коллоидах хорошо,

        А в стеклодувах лучше.

        В стеклодувы пойду,

        Пусть меня научат.

Колбу выдуваешь –

Сто грамм получаешь.

За каждую пробирку

Берёшь «Имбирной».

За работу отличную –

Гони «Столичную»!

Термостат создает уют,

И часы пробегают сами.

Пять ребят «колобок»[109] сдают

Чуть охрипшими голосами.

Если б слышали вы о том,

Что в ответах у них звучало.

Прибежали б сюда тайком,

Чтоб послушать их бред с начала.

Чтоб поведать могли потом

О сомнительных тех заданьях,

Что как крест на себе несем

В этом практикуме страданий…

Термостат создает уют

И доцент шевелит усами…

Пятерых с колобка несут

В пятый раз и вперед ногами…

Снова сессия грядет хмуро,

Полсеместра промотал сдуру,

От дифуров в голове слякоть,

Просыпаюсь и хочу плакать.

Вечный искус на уме - шпора,

Я бы с нею своротил гору,

Только даров не берет Троя,

И Кассандра мне глаза строит.

Горький привкус бередит душу,

Я бы лекции твои слушал,

Но не сдвинуть горы с мест силой,

Не люблю я твой предмет, милый.

Но не сдвинуть горы с мест силой,

Не люблю я твой предмет, милый,

Я бы лекции твои слушал...

Помолчи, не береди душу!!!

Шпаргалки нам нужны, как воздух и как пища,

Они для нас важней, чем окуню вода,

Такого чудака на свете не отыщешь,

Который не писал шпаргалок никогда.

На литере учу стихов известных строки:

Из Пушкина одну, из Лермонтова две,

Прошло четыре дня, как парус одинокий

Над серым веществом белеет в голове.

На алгебре, друзья, я клял свою беспечность:

Я шпору не припас, и над задачей я,

Как тангенс уходил мозгами в бесконечность.

Спасибо, что сосед помог за три рубля.

Историю учу и знаю даты точно.

Шпаргалку написал, проснулся весь в поту.

Приснилось мне, что я сдаю её досрочно

Седьмого ноября в семнадцатом году.

А физик головой от смеха бился в стену,

Он выставил мне «три», приняв за дурака,

Когда он у меня план Солнечной системы

Во всю её длину достал из пиджака.

Географу всегда на «пять» я дам ответы,

Нигде не пропаду, нигде не заблужусь

В кармане у меня есть глобус всей планеты,

Где виден каждый дом и дерево, и куст.

Не знаю, как учил таблицу Менделеев,

Но со шпаргалкой я готов на абордаж,

И, может быть, меня наш химик пожалеет,

Когда я напишу цэ-два-аш-пять-о-аш.

Шпаргалки для меня как палки-выручалки,

Без них я никуда, они – моя броня…

Когда я поженюсь, дарите мне шпаргалки,

Чтоб не было проблем с любимой у меня!

Деканат, деканат,

Прошла зима – пришла весна,

Студентам стало не до сна,

Всю ночь сидят и кофе пьют

Опять экзамены сдают,

Они экзамены сдают

А после сдачи снова пьют...

         На нашем достославном факультете

         На верхнем этаже стоит диван.

         Читальни ж нет. Существенный изъян.

         Не деканат ли за него в ответе?

На вышеупомянутом диване

Готовятся домашние задания,

         Научные читаются журналы,

         Труднейшие берутся интегралы,

Сложнейшие готовятся зачеты

И пишутся дипломные работы.

         Я как-то раз присел на это ложе

         И произвел простой расчет:

         Студентов на химфаке восемьсот,

         Диван же четверых вместить лишь может.

И эта мысль с тех пор мне сердце гложет,

И ночью спать мне не дает.

Когда зачеты поджимают,

Когда в глазах темнеет свет,

Когда начальство вызывает

Тебя на академсовет,

         Лишит стипендии на месяц,

         Чтоб посадить тебя на мель,

         Начальства маленький оркестрик

         Под управлением Нинель.

Оркестр не любит перемены,

Оркестр – не наемный полк.

А кто стоит сейчас на сцене,

В распределенье знает толк.

         Все также слажен он и весел,

         Все также ясно видит цель

         Начальства маленький оркестрик

         Под управлением Нинель.

А те, кто музыку не любит,

Те очень злятся, ну и пусть.

А мы зато все эти песни

Поразучили наизусть.

         Ему везде найдется дело,

         Залезет он в любую щель

         Начальства маленький оркестрик

         Под управлением Нинель!

На сцене гусары. Входит Комендант.

Комендант: Ну, потише, господа! Нельзя же так, право!

Поручик: А ты кто такой будешь?

Комендант: Стыдно-с, господин поручик. Я, кажется, вас еще по поводу лошади предупреждал. Нельзя животных в комнате держать…

Поручик: Да нет у меня никакой лошади, одни клопы!

Ротмистр: Полноте, господин комендант, Маруська кобыла смирная!

Комендант: Смирная-то, смирная, а топает так, что лампочки падают. Одна вот вчера электрика…

Поручик: Да не Маруськин это топот, а клопов!

Комендант: А ржание?

Поручик: А ржание мое! Нрава я веселого.

Ротмистр: Что верно, господа, то верно. Вспыльчив, правда, малость. Слыхали ли вы о дуэли поручика с графом Николя де Рафинад?

Голоса: Нет! Просим! Расскажите!

Ротмистр: При последней беседе с графом у них в чем-то возникло разногласие. Де Рафинад назвал поручика недоучкой, а он…

Поручик: А я потребовал у него удовлетворительно.

Голоса: А он?

Поручик: Трус, отказал!

Фельдфебель: Старенький он уже, не до дуэлей ему. К тому же время смутное, гусары бунтуют.

Маруся: А чё им надо?

Фельдфебель: Да вот, господа, коллоидная химия ресторацию зафрахтовала. Им, видишь ли, чай пить негде!

Поручик: Как зафрахтовала? Где? Это какую?

Фельдфебель: Да у Петра Поля.

Ротмистр: Да у них же там одни дамы! Пузыри считают, набухают, агар-агар пивом поливают…

Взрыв возмущения.

Комендант: А можно подумать, что вам прачечной мало! Все помещение бочками с ромом завалили.

Поручик: Пусть в душе стирают, какая разница!

Маруся: Ага, вот вчера собралась, так этот кобылу мыть привел, да еще в дамский день!

Поручик: Так на то она и кобыла!

Врывается полупомытый.

Господа, в душе привидение!

Все: Чье?

Полупомытый: Замдекана.

Ротмистр: А Чего оно там делает?

Полупомытый: Раньше спины терло, а теперь шеи мылит.

Комендант: Господа, прошу расходиться по одному. Привидения люди ненадежные, они могут и того…

Моей душе покоя нет,

Весь день ищу кого-то.

Гляжу на академсовет

И грустно отчего-то.

Кому-то нет зачета,

Процента для отчета

И нет реакции Манту.

А первый курс – болото,

Второй – похлеще что-то,

О пятом лучше помолчу…

        Так много дел, но я уверена всегда,

        Кого любить, кого ругать,

        Хотя студентов обижаю иногда –

        Но я им мать, вторая мать.

Совсем замучили меня

Насущные заботы.

Обычно не бывает дня,

Чтоб не случилось что-то.

То практикум взорвется,

То первый курс напьется.

Кого-то надо отчислять.

А пятый курс в колхозе

Синеет на морозе,

О третьем лучше помолчать…

        А недовольные находятся всегда.

        Что поощрять, что наказать,

        Я ничего не забываю никогда –

        Ведь я вам мать, родная мать.

Пара гнедых в комитетской упряжке,

Нету от вас нам ни сна, ни добра…

Ох, надоели все ваши бумажки,

Кипы отчетов и справок гора!

Надо, наверно, набраться отваги

И поскорей засучить рукава,

Больше бы дела, да меньше бумаги…

Но вместо этого только слова.

Где же теперь,

В какой новой доктрине

Ищете вы идеалы свои?

Вы, только вы и верны им поныне,

Пара гнедых, эх, да пара гнедых!

Я пришел, идет экзамен –

Лотерея и обман.

Шелестящие шпаргалки

Распирали мой карман.

И зачем красивый, юный,

Двадцати неполных лет

Я держу перед собою

Ваш засаленный билет?

Он взглянул: мелькнуло пламя.

Ничего теперь не жаль…

Я лежал вперед ногами

Элегантный как рояль.

       Все пересдачи, да пересдачи,

       Послать бы их по адресу!

       Но говорят мне: нельзя иначе,

       Опять экзамен на носу.

А где-то люди живут на свете,

Идут в театры и в кино,

А я сижу здесь на факультете

И жду, когда придет оно.

       Но я решился, и если вынос,

       Так я не стану мучиться,

       Кирпич спокойно из сумки выну,

       А дальше как получится!..

Председателю ККК [113]

Сейчас в аду он, средь чертей.

Его, прохожий, не жалей!

Он с детства судьбами людей играть привык.

Чертей возглавить – ерунда!

Его орудья с ним всегда:

Котел,

Костер

И кочерга…

Он – истопник.

Профессору-органику [114]

В зачет сюда приди, склони чело,

На мрамор сядь и отвечай все то,

Что знаешь ты.

Старайся, чтоб он видел,

Что разумом господь нас не обидел.

Так приходи семь раз…

Эффект получишь тот,

Как в дни, когда он жил

И принимал зачет.

И Подполковнику…

Владелец громких титулов здесь спит,

Надгробная плита о них молчит…

Но место есть. И ждет, как Пенелопа

Ваятеля, чтоб высек: «Гр-в … – сокол !».

Повсюду о тебе писали,

Но золотом по мрамору - едва ли...

Я три ночи не спал,

Я три тома читал,

Наконец, одолел «Капитал»…

Меня…

Под глазами круги,

Позабыл про долги,

Про другие забыл я долги…

Не пойму, что за черт,

Этот чертов зачет

В третий раз не сдается

Зачет…

Рента, деньги, цена,

Норма, прибыль… Хана

Мне приходит, поймите, хана!

Мадам, уже падают листья,

И осень в смертельном бреду!

Каких еще надо вам истин?

Уж каркает ворон беду!

Я жду вас, как манны небесной,

Забудем былую вражду!

Я к вам с лебединою песней

Опять на расправу пойду!!!

Прихожу на родной факультет,

Я экзамен сдаю без обман,

А учитэл, взглянув на билет,

Говорит, что билет из карман.

Припев:

Я хочу, чтоб студенты все знали,

Чтоб в зачетке пятерка стоял,

Чтобы вы никогда не желали

То, что сам я ему пожелал.

Я из колба беру порошочек,

Доливаю его кислота,

Два кипелка беру из мешочек,

Довожу все до метки вода.

Припев:

Я хочу, чтоб студенты все знали,

Чтоб в зачетке пятерка стоял,

Чтобы вы никогда не сливали

То, что я эта колба сливал.

Я на стол свой горелка поставил,

Рядом кто-то работал с эфир,

Он сказал мне: «Ты что, генацвале...»

Остальное смешалось со взрыв.

Припев:

Я хочу, чтоб студенты все знали,

Чтоб в зачетке пятерка стоял,

Чтобы вы никогда не слыхали

То, что мне этот парень сказал.

Я хочу, чтоб студенты все знали,

Чтоб в зачетке пятерка стоял,

Чтобы вам никогда не желали

То, что мне этот парень сказал!

На сцене появляется Иа.

ИА. Ужасное зрелище, душераздирающее зрелище. (Поворачивается к президиуму.) Так я и думал: и с этой стороны ничуть не лучше…

Вбегает Винни-Пух.

ВИННИ-ПУХ (поет).

Если бью я эти колбы,

Не беда!

На химфак я не пошел бы

Никогда!

Но в голове моей пробирки,

А также мешалки, вертелки, кипелки…

Да! Здравствуй, Иа!

ИА. Здравствуй, Пух!

ВИННИ-ПУХ. Знаешь, Иа, я пришел сдавать зачет.

ИА. Как, Пух, ты еще помнишь, что сегодня зачет?..

ВИННИ-ПУХ. Да, Иа, я даже зачетку с собой принес.

ИА. Правда? Ну. Давай ее сюда. (Ставит зачет.)

Винни-Пух уходит. Влетает Сова.

СОВА. Зддавствуй, Иа!

ИА. Здравствуй, Сова!

СОВА. А что ты здесь дедаешь, Иа?

ИА. Ставлю зачеты.

СОВА. А ты ставишь зачеты сддазу?

ИА. Как ты сказала, Сова, с чем?

СОВА. Ну, сддазу, т.е. с пед-во-го да-зу?

ИА.- А что ты можешь предложить?

СОВА. Ну, да ты что, Иа! Пономаденко [115]ставит с пятого дазу, а Пщ-щ-хонова [116]…

ИА. Будь здорова, Сова!

СОВА (возмущенно). Пддости, Иа, но я не чихала! А Пщ-щ-хонова ставит…

ИА. Ну, вот опять чихнула. Будь здорова, Сова!

СОВА. Пддости, Иа, но я не чихала! Только ты меня не сбивай! А Когольков[117] ставит с седмого ддазу. А с педвого ддазу ставят только на военной кафедде и такие ослы как ты! (Сова улетает).

Появляется Пятачок.

ПЯТАЧОК. Я так бежал, я так торопился и упал…

ИА. Бедный Пятачок, я надеюсь, ты не ушибся?

ПЯТАЧОК. Нет, но оно все вылилось…

ИА. Что «оно», Пятачок?

ПЯТАЧОК. Вещество. А я так старался…

ИА. Бедный, маленький Пятачок, а какого оно было цвета?

ПЯТАЧОК. Зеленого.

ИА. Подумать только, мой любимый цвет. А какая у него была температура плавления?

ПЯТАЧОК. 40^°.

ИА. Подумать только 40^°… ну, да чего уж теперь, давай зачетку. (Ставит зачет.) Душераздирающее зрелище…

Голос из зала: "А мне зачет?"

ИА (он же Е. Калинин). Присылайте зачетку, молодой человек. И вообще, кто хочет получить зачет – присылайте зачетки в президиум.

Кто сказал, что в нашем деканате сидят грубые люди? Во-первых, они там не сидят, а работают, а, во-вторых, деканат без таких людей – это не деканат!

Кто сказал, что в деканате ничем не занимаются? Да, ничем хорошим там не занимаются, и мы можем говорить об этом открыто, смело и во весь голос, закрывшись наглухо в вытяжном шкафу и включив на полную громкость центрифуги.

Кто сказал, что от деканата дурно пахнет? Да разве разберешься, чем пахнет от деканата, когда тяги в органике не работают!

Кто сказал, что наш деканат совсем не народный? Посмотрите, как много народных средств уходит в него, и вы сразу убедитесь в своей неправоте!

Кто, наконец, сморозил такую глупость, что наш деканат совсем не родной? Посмотрите, как выбегают оттуда студенты с криком «Мамочка родная!» Разве это возможно без любви?! Наш деканат – это смех и слезы, это здоровье и болезнь! Будьте здоровы! Ап-чхи!

Звучит в ушах родной мотив «Гаудеамус»,

Сидим, гадаем повезет-не-повезет,

И все отлично, если только на страничке

Великолепная пятерка и зачет.

Припев:

Суровый бой ведут студенты с профессурой,

Мы победим, хотя еще не знаем как,

Грызи гранит – и станешь в химии фигурой,

Трус не кончает химфак! (2 раза).

Пускай в раскрытой синей книжке чаще, чаще

Победной молнией пульсирует зачет,

Но, если надо, защищается блестяще

Студент-отличник от общественных работ.

Припев:

И бьют баклуши в профбюро и в комитете,

Но пять в зачетке, словно козырь в рукавах,

Учись отлично – и не будешь ты в ответе,

Трус не кончает химфак! (2 раза).

Пусть диссертаций будет сделано немало,

Но та пора для нас бесследно не пройдет,

Когда в сражениях зачетку украшала

Великолепная пятерка и зачет!

Припев:

Ведь всё умеют на экзамене студенты,

А если что-то получается не так,

Смелее шпору вынь, воспользуйся моментом,

Трус не кончает химфак!!! (2 раза).

1. Опираясь на свой многолетний опыт, студотдел деканата разработал новую химическую теорию: ОТЧИСЛЕНИЯ-ВОССТАНОВЛЕНИЯ. Теория прекрасно подтверждается богатым экспериментальным материалом.

2. Для сотрудников, переехавших в Петергоф, предложена новая методика синтеза: синтез проводят при 0°С, а затем смесь охлаждают до комнатной температуры.

3. Поскольку оценка «удовлетворительно» родителей совсем не удовлетворяет, предлагается писать в зачетку «ПОТЯНЕТ!».

4. Кафедра органической химии сообщает, что в руководство по практическим работам вкралась опечатка. Авторы выражают свои соболезнования родным и близким.

5. Из книги рекордов Гиннеса: студент Небодайлов просидел в лаборатории органического синтеза 14 часов 7 минут. Сейчас жизнь рекордсмена вне опасности.

6. По родной стране. В связи с 26 Днем Химика в ЛГУ из Новосибирского университета вылетело шестеро студентов.

7. Из уголовной хроники. В конце декабря была взломана лаборатория качественного анализа. Сотрудники милиции пресекли попытку злоумышленников доделать контрольную задачу.

8. Меняю 4-х комнатную лабораторию со всеми удобствами: вытяжной шкаф (новый), два спектрофотометра, два хроматографа, две лаборантки, телефон, санузел раздельный. Нужно: угол в лаборатории, можно без удобств и без лаборанток. Петергоф не предлагать!

9. 6 апреля 1985 года в Советском Союзе произведен запуск орбитальной авторазливочной станции АРС-12-У [118]. На станции установлено съемное и несъемное специальное оборудование. В программу полета входит выход станции на гелиоцентрическую орбиту и дегазация кометы Галлея раствором N 2-АЩ![119]

Ждите новых сообщений!

Что наша жизнь? – игра!

Игра в подписанный листок:

Зачета нет, стипуха - ёк!

Кто без нее из нас сидит, друзья?

Сегодня ты, а завтра – я.

Сдавайте всё подряд,

      Ловите миг удачи,

      Пусть неудачник плачет!

Кто наш декан – колосс,

В искусстве управлять толпой

Он нам являет гений свой.

А кто из нас декану мил, друзья?

Сегодня ты, а завтра я.

Ступайте в деканат,

      Ловите миг удачи,

      Пусть неудачник плачет!

Что студотдел? – там грань,

Последний оборонный путь,

Его нельзя перешагнуть.

Кто смог из нас остаться у черты?

Сегодня я, а завтра ты.

Сдавайте ж все подряд,

      Ловите миг удачи,

      Пусть неудачник плачет!

Учеба что?- процесс

Борьбы фортуны и ума.

Напишут пусть о тех тома,

Кого еще несут из раза в раз –

Сегодня нас, а завтра вас!

Сдавайте ж все подряд!

      Ловите миг удачи,

      Пусть неудачник плачет!

      Пусть неудачник плачет,

      Кляня, кляня свою судьбу!

Кабинет завкафедрой. В кресле дремлет престарелый Профессор. Вбегает запыхавшийся Студент.

СТУДЕНТ. Ваша милость!

ПРОФЕССОР. Что? Что случилось?!

СТУДЕНТ. Ваша милость! Вопрос жизни и смерти! Меня отчисляют!

ПРОФЕССОР. Позвольте, кто вы такой? Я уже подписал приказ и чего же вы еще хотите? Позвольте вам выйти вон!

СТУДЕНТ. Позвольте вам не позволить! Я собирался идти на вашу кафедру делать у вас диплом. А теперь из-за какой-то термодинамики она меня отчисляет.

ПРОФЕССОР. Да кто она?

СТУДЕНТ. Сильва.

ПРОФЕССОР. И что же вы хотите?

СТУДЕНТ. Допуск.

ПРОФЕССОР. Не сдал термодинамику... Нет, я не могу позволить, чтобы по моей кафедре ползали всякие хвостисты!

СТУДЕНТ. Ах, не можете позволить! А она?

ПРОФЕССОР. Что она?

СТУДЕНТ. Ну, та, которая не хочет ставить мне хотя бы три, кем она была до того, как стать доцентом?

ПРОФЕССОР. Кем была? Ну, до того она была ассистентом.

СТУДЕНТ. А до того?

ПРОФЕССОР. До того она была аспиранткой, писала диссертацию.

СТУДЕНТ. А до того?

ПРОФЕССОР. Ну, до того она была совсем ребенок.

СТУДЕНТ. Вот! Вот и этот самый, с позволения сказать, ребеночек учился на вашей кафедре и была хвостисткой!

ПРОФЕССОР. Хвостисткой?!!!

СТУДЕНТ. Да, у нее были хвостики. Вот, извольте видеть.

ПРОФЕССОР. Что это?

СТУДЕНТ. Это ее зачетка. Вот три хвоста!

ПРОФЕССОР. Хвостистка? У нас, оказывается, были хвостики?!

СТУДЕНТ. Подпишите мне допуск, чтобы факты не вышли наружу, чтобы не ширить всякие пересуды.

ПРОФЕССОР. Что? Расширить сосуды? Да, мне надо пойти и расширить сосуды! До предела, до предела...

Звучит оркестровое вступление.

ЭДВИН (благородным тенором):
Весь сегодня я в смятенье,

Ведь за дверью без сомненья

Ждет меня последний бой!

СИЛЬВА (изящным сопрано):
Никакого снисхожденья,

Я устрою отчисленье,

Он предмет не знает мой!

ЭДВИН:
Помню ли я те изобары Вант-Гоффа,

Циклы Карно, правило Гиббса для фаз?

СИЛЬВА:
Помнишь ли ты то уравненье Кирхгофа,

Что объясняла я сто раз,

Что объясняла сто раз,

Да, сто пять раз?!

ЭДВИН: Пусть, не знаю я на три...

СИЛЬВА: И прекрасно!

ЭДВИН: Но на это посмотри!

СИЛЬВА: Мне все ясно!

ЭДВИН:
Вся судьба моя сейчас в одной строчке,

Деканат не дал отсрочки.

СИЛЬВА: Госоценка – вот за наглость награда!

ЭДВИН: Госоценка – это всё, что нам надо!

ВМЕСТЕ :
Все довольны, ну а я и подавно!

Вот и славно!

Вваливается расширивший сосуды профессор.

ПРОФЕССОР: Трам-пам-пам!

Зачетки разграфленный лист

Сияет белизной.

Пока он совершенно чист

Ты позабыл покой.

Сданы экзамены у всех

Теперь им в ребра бес.

А ты, надеясь на успех,

Вдыхаешь аш-два-эс.

       А у профессора совсем

       Отвисла борода.

       Когда узнал, что пэ-аш-семь

       Кислотная среда.

       Но ты глядишь ему в глаза

       И говоришь едва:

       За "три" могу Вам доказать,

       Что дышат це-о-два.

Заряжен Киппа аппарат

И шланг засунут в рот.

Уже профессор сам не рад,

Но ручку не берет.

Вдыхаешь углекислый газ,

Мутнеет в голове,

Экзаменатор впал в экстаз -

Эр-тэ равно пэ-вэ!

       Напрасно тянется рука,

       В зачетке ставить пять.

       Намнут профессору бока,

       Твою покажут мать.

       Ах, бедный Йорик, скажет он

       И череп твой возьмет.

       Ты был чуть-чуть не Клайперон,

       Не Бойль, не Мариотт.

Ранний час, дрожу перед экзаменом,

Семь книжек за спиной,

В голове стоит туман.

На столе облаками белыми

Лежит билетов тьма,

А один в моей руке.

Тайное движенье - и шпора в рукаве,

Вижу приближенье мысли к голове.

Ты далеко от меня -

За пеленой другого дня,

Но даже это мне не сможет помешать

Засунуть руку в карман,

Осуществить свой хитрый план -

Достать родной ответ и все скорей списать!

Я встаю, иду к экзаменатору,

Включив автопилот,

Там внизу меня он ждет.

Дал вопрос - долгое молчание -

Как долго мой полет

В тот абзац, где не был я!

Тайное движенье брови у виска,

Но молчит соседка - серая тоска!

Все завалил я - дурак,

Экзамен мне не сдать никак,

Но даже это мне не сможет помешать

Пойти сегодня домой,

Не обогнув ларек пивной,

Залить свою тоску,

Чтоб завтра смог все сдать!

1-Я СТУДЕНТКА:

Три…
Ну, поставьте три, молю, профессор!
Три!
Ну, зачем Вам лишние эксцессы?
Два?
За что, профессор, вы хотите ставить два?
Уже от знаний распухает голова,
И ваши формулы мерещатся во сне –
Ну для чего, скажите, это нужно мне?
Но…

Мой тяжкий крест – гранит науки разгрызать,
Когда так хочется пойти – потанцевать.
И до диплома нам придется так страдать…

Прошу, профессор, мне поставить сразу пять!!!

2-Я СТУДЕНТКА:

Дай
Мне надежду, о мое проклятье!
Ведь
Я была на всех твоих занятьях.
Твой
Предмет учила я, как дура, день и ночь,
Что стоит мне сейчас совсем чуть-чуть помочь?
Но ты, профессор, словно бесом одержим,
И ради химии мою погубишь жизнь…
Кто
Судьбы насмешкой на химфак был завлечен,
На муки адские навеки обречен.
И до диплома нам придется так страдать…

Прошу, профессор, мне поставить сразу пять!!!

3-Я СТУДЕНТКА:

Я
Прокляну тебя за эту пару!
Вновь
Я явлюсь к тебе в ночных кошмарах!
Жди!
Придет возмездие за боль мою, и стыд,
Быть может, разум твой немного охладит.
И в наказание за этой мой облом
Тебе еще придется делать мне диплом!
Стой!
Зачем, профессор, эти беды накликать?
Наверно, лучше варианты просчитать.
Чтоб до диплома не пришлось Вам так страдать,

Прошу, профессор, мне поставить сразу пять!!!

ВТРОЕМ:

Кричать готовы день и ночь: “ХИМФАК – БАНЗАЙ!”
Ты только химию учить не заставляй!
Стой!
Кто на химфак судьбы насмешкой завлечен,
На муки адские навеки обречен.
Зачем же Вам от наших пересдач страдать?

Прошу, профессор, мне поставить сразу пять!!!
Поставить пять…