В марте этого года появилось множество сообщений о "таблетках от старости" некий препарат G5 Сибирского фармацевтического холдинга, прошедший доклинические испытания как замедлитель старения и стимулятор выработки стволовых клеток из костного мозга. Что это может быть как химическое соединение? Не смесь ли это частично гидролизованной ДНК (смесь олигонуклеотидов)?
---------------------------------------------------------------------
(исправил для обретения заметкой смысла. Stas)

Памятка для инсультника (родственников).
https://docs.google.com/document/d/1UBZ-ocHspUV_S-OTHKYLnxQXyNtde-NrN4zWfwH9NSk
...

Памятка для инсультника (родственников).
https://docs.google.com/document/d/1UBZ-ocHspUV_S-OTHKYLnxQXyNtde-NrN4zWfwH9NSk
Вот, кстати, яркая иллюстрация западного подхода - поскольку так и нет убедительных доказательств эффективности почти всего того, чем принято пользовать инсультников у нас, считается, что медикаментозная помощь возможна лишь в первые часы, после чего остаётся лишь интенсивная реабилитация, чтобы больного как можно скорее вернуть в общество, к активности.
У нас же как правило это минимум 3 недели постельного режима в больнице, бесконечные капельницы с фигнёй, потом больной залёживается и начинаются пролежни, тромбозы, больной слабеет и в итоге умирает, например, от пневмонии.
Но это проще и больному и родственникам - не нужно напрягаться - никакой изнурительной лечебной физкультуры, невкусной диеты, длительных интенсивных прогулок, гадких логопедов...

К сожалению старая школа работает по шаблонам 70-80 годов и использует препараты уровень убедительности доказательств гласи: <<Достаточных доказательств нет: имеющихся доказательств недостаточно для вынесения рекомендаций, но рекомендации могут быть даны с учетом иных обстоятельств>>
Обычным языком: эффект=0.

Примерно такая же картина и в психиатрии: Обсессивно-компульсивное расстройство (невроз навязчивых состояний) лечат транквилизаторами и/или нейролептиками. В то время как на Западе успешно применяют антидепрессанты СИОЗС (Анафранил, Флуоксетин). Есть даже информация об эффективности ЛСД в дозах примерно в 5 раз ниже чем необходимо для возникновения галлюцинаций.
Иными словами: действовать нужно с точностью до наоборот. А у нас же до сих пор встречаются диссеры в которых изучается эффективность галоперидола для подавления обсессий. Оттого в СНГ самый высокий уровень заболевания ОКР в северном полушарии. Ну а мировым лидером тут является Аргентина.

Собственно я про то, что там прямым текстом перечислены как бесполезные как раз именно те препараты, которые в подавляющем большинстве профильных отделений сейчас считаются первейшими средствами (и крепко прописаны в списке жизненно необходимых). И подавляющее большинство известных мне врачей считает эти препараты эффективными. Это я так, в порядке философских размышлений о медицине и стране.

Знакомый рассказал случай: один из врачей попробовал на себе четверть таблетки, которыми он же "успокаивал" пациентов (к сожалению, название препарата неизвестно), в результате врач вырубился на два дня. А "буйным" пациентам таких таблеток дают по несколько штук в день.

ну самое распространенное и действенное для буйных это АМИНАЗИН, быстро и не дорого. На нейроны действует как удар, бейсбольной битой по голове.

В Европе и США запрещен к применению. Вызывает помутнение хрусталика при длительном лечении. В настоящее время вытеснен производными тиоксантена (Хлорпротиксен (Труксал), Флупентиксол и др.).

Нечто фармакопейное
Год 1983-й или 84-й. Звонят из Москвы, и некто осведомившись, Фиалков ли я и именно ли - Юрий Яковлевич, сообщает, что со мной будет говорить заместитель министра здравоохранения. С этим министерством я до того никаких дел не имел и поэтому за несколько секунд, которые прошли до того момента, пока замминистра взял трубку, я прокрутил позиции, по каким мог заинтересовать здравоохранение. Единственное, на чем остановился - очистка диметилсульфоксида: на Западе уже несколько лет выпускали растворы для инъекций на этом растворителе. Но замминистра не стал поднимать никаких научных проблем, а сказал, что со мной желает встретиться заместительница председателя Ученого совета министерства (кажется, так) и попросил уделить ей внимание и время.

Через пару дней заместительница, мадам в возрасте и без следов былой красоты, появилась в моем кабинете. И тут же крепко озадачила, чтобы не сказать - удивила, спросив, сохранился ли у меня архив отца. Ответствовал, что все бумаги, имевшие отношение к его работе, я по просьбе Госархива УССР отдал туда, осталось лишь самое личное. Полюбопытствовал, чем вызван интерес Минздрава к бумагам отца. Мадам, уйдя от ответа, удалилась.

Дня через три заместительница появилась вновь и попросила ознакомить ее с теми бумагами, которые остались у меня. Тут я достаточно категорически заявил, что не только не стану этого делать, но и не буду далее вести с мадам никаких бесед, по крайней мере, до того, пока она не разъяснит, чем вызван её интерес к отцу, скончавшемуся за четверть века до нашей с нею встречи.

Профессорша с видимой неохотой раскололась и открыла карты. Оказалось, что у Минздрава были серьезные резоны интересоваться архивом отца. За несколько лет до кончины, году в 55-56-м, отец среди прочих должностей занимал пост председателя Государственного фармакопейного комитета Союза. Оставил он этот пост при обстоятельствах, о которых отец, обычно не распространявшийся о своих служебных делах, рассказал мне - впрочем, довольно кратко.

В районе 55-го года был приподнят железный занавес, конечно, лишь настолько, чтобы через образовавшийся лаз на Запад могла проникать номенклатура. Среди многого из того, что пленило бонз, их баб и их чад в загнивающих странах, были продававшиеся в каждой аптеке отбивающие аппетит средства для похудения и только-только появившиеся тогда противозачаточные пилюли. Вернувшись в Союз, начальники пожелали, чтобы родимое четвертое управление срочно приобрело для них эти столь нужные снадобья. Управление - оно пожалуйста, но помимо валюты, нужды в которой кремлевские врачеватели, понятно, не испытывали, требовалось разрешение Фармакопейного комитета.

Отец, ознакомившись с описанием медикаментов и узнав, что это гормональные препараты, категорически отказался подписать разрешение на их приобретение, сказав, что хотя он и не врач, но тем не менее убежден, что применение гормонов по показаниям, не связанным с угрозой для жизни, не может быть оправдано. Уже после кончины отца его коллега профессор Анисим Юльевич Магидсон, ведавший в четвертом управлении фармацеей и загремевший по делу "врачей-убийц" в 53-м году, рассказал мне, что когда отца вызвали на коллегию Наркомздрава, он сказал, что для похудения надо меньше жрать, что же касается предохранения, то надо... словом, понятно, что он сказал.

Понятно и то, что на той же коллегии отца турнули и назначили главой Фармкомитета московского профессора С, который, если бы ему приказали, санкционировал бы и таблетки из цианида калия.

Спустя лет двадцать пять в больницы четвертого управления стали поступать ортопедические больные с чрезвычайно редко встречавшимся до того заболеванием - изъязвлением костей. У бедняг настолько нарушалась функция воспроизводства костной ткани, что их кости, особенно таз, представляли собою решето. Заболевание это, сопровождающееся многочисленными переломами, в конце концов превращало больного в неподвижного инвалида. Оказалось, что такие больные сосредоточены почему-то только в заведениях четвертого управления, в обычные же больницы больные с таким диагнозом не поступали ни разу.

Стоит ли говорить, что на это обстоятельство КГБ сразу сделало стойку? Запахло выявлением вредительства, на сей раз уже не придуманного, как в 53-м, а взаправдашнего, такого, раскрытие которого сулит новые звездочки на погоны и ордена на грудь.

Когда этим делом занялись всерьез, выяснилось, что все эти пациенты в прошлом принимали те препараты, о которых шла речь выше. Ясно, что прежде всего взяли за жабры Минздрав: почему разрешили, и почему именно для четвертого управления? Тут кто-то из ветеранов Фармкомитета вспомнил, что был такой профессор Фиалков, который протестовал против закупки этих препаратов. Минздравовское начальство уцепилось за этот канат судорожной хваткой. Сразу выстроилась линия защиты: дескать, Минздрав возражал, но на нас надавили и...

Однако для того, чтобы эта лирика превратилась в доказательства, требовались какие-то документы. Бросились перелопачивать архивы, но ничего из докладных записок председателя Фармкомитета обнаружить не смогли. Тут возникла идея поискать такие бумаги в Киеве, для чего мадам и прибыла ко мне.

Отказал профессорше с приятным, сознаюсь, злорадством, упрек в котором принять отказываюсь.

Чем закончилась эта история - не знаю. Полагаю - спустили на тормозах.